Все молчали.
Крошка продолжала мчаться вперед.
Эхо ревущего двигателя, зажатое угрюмыми скалами, металось в поисках выхода.
* * *
Робинс оказался пророком.
Дорога упрямо карабкалась вверх, к окутанным облаками вершинам Каменных Клыков. Серпантин петлял под всеми возможными углами, будто бы какой-то гигант – не бог, но кто-то сродни Создателю, – обронил невзначай на горы бесконечную асфальтовую ленту.
Красная точка на мониторе, изображавшая Крошку, медленно ползла по желтой полосе, но это движение было сродни движению минутной стрелки на часах темного эльфа.
Солнце, миновавшее зенит, осталось где-то позади, скрытое острыми каменными тушами. Разбросанный в изобилии снег по-прежнему резал глаза невыносимой белизной, от которой не спасали даже самые темные очки из коллекции Сильвера. Но это было еще полбеды. Под снежными пластами притаился коварный лед. Крошку то и дело заносило даже на незначительной скорости, а бетонные столбики, ограждавшие трассу от бездонной пропасти, выглядели не слишком надежной защитой.
Судя по всему, снег шел не ранее как вчерашним вечером. Никто не спешил расчищать сугробы, через которые даже огромная Крошка пробиралась с трудом, хотя Карнаж и порывался приставить Робинса к этому занятию.
Мотоцикл, превращенный в груду металлолома, все еще держал пальму первенства как последний встреченный транспорт. Дальнобойщики и прочая публика в это самое время комфортно перемещались по Тоннелю, пролегавшему где-то под невообразимой каменной толщей.
Сильвер утешал себя тем, что горные орлы, лениво взмахивая широкими крыльями, летали почти вровень с трассой. Пару раз они даже видели горных козлов, грациозно перепрыгивающих с одной скалы на другую.
Отопление Крошки непрерывно работало последние два часа, температура же внешней среды опустилась ниже всяких разумных пределов. Атмосферное давление не отставало. Воздух, хотя и звенел хрустальной чистотой, в плане насыщенности кислородом уступал даже промышленным районам Подгорного Царства.
Когда Сильвер почувствовал, что вместе с очередным заносом его голова, медленно вращаясь, плывет в сторону обрыва, он осторожно притормозил и выключил двигатель. Как оказалось, демон по-прежнему горел желанием вести «шикарную тачку». Никому из присутствующих, включая автопилот, киллер не доверил бы такую почетную роль.
Вот уже час, как Профессор Мориарти вел автомобиль. Целый час Сильвер, расслабившись, наблюдал плавно плывущие мимо горные пейзажи. Ни заносов, ни резкого торможения или поворотов, от которых уже начало подташнивать троллей, перебравшихся было в хвостовую часть. Все восемь колес Крошки работали автономно – демон распределял нагрузку, вращение и торможение с неподражаемым искусством. Лицензионному автопилоту, сколь бы он ни был умен, до искусственного интеллекта было далековато. Талант вообще присущ лишь разумным существам, но не программным продуктам.
Как выяснилось, демон вел машину впервые (выяснилось это гораздо позднее, чем Мориарти приступил к процессу вождения). Для этого Профессору не требовалось ни рулевого колеса, ни педалей или коробки передач – демон делал все напрямую, используя бортовой компьютер. Ввиду этого киллер то и дело поглядывал на соединительный кабель, протянувшийся через весь салон, и даже сделал пару замечаний гангстерам, вновь перебиравшимся поближе к кабине.
В целом же поездка протекала вполне комфортно.
Все успели перекусить, поочередно наведываясь к холодильнику. Сильвер, прихватив упаковку баночного пива, устроился на водительском сиденье. Рулевое колесо вращалось без какого-либо вмешательства с его стороны, а рычаг переключения скоростей то и дело щелкал сам по себе.
Ехать без музыки было скучновато, горы же заглушали сигналы наиболее мощных радиостанций. Предусмотрев столь скверный поворот событий, заботливый Хью припас в бардачке с десяток дисков, руководствуясь, разумеется, исключительно собственным вкусом. Теперь из динамиков на головы слушателей изливался тяжелый металл – быстрый и мелодичный. Карнаж и тролли были в полном восторге, Сильвер не возражал, ну а Робинс, оставшийся в меньшинстве, благоразумно помалкивал.
Глядя в окно, Сильвер обратил внимание на склон. Кое-где трещины и углубления в скалах были забиты снегом, который не мог попасть туда иначе как под воздействием извне. Более того, по мере подъема цепкий взгляд киллера стал замечать на снегу ровные полосы, искусственное происхождение которых не оставляло сомнений. Судя по всему, не ранее как пару дней назад здесь прошла снегоуборочная машина. Следы колес скрылись под новым слоем, но все остальное выглядело достаточно свежим.
Вряд ли монахи, провозгласившие Равновесие смыслом своей жизни, станут проявлять заботу о каких-то там путниках. Стало быть, дорогу расчищали, пограничники – больше некому.
Сделав такой вывод, Сильвер задумчиво поглядел на монитор. До Сумеречного Монастыря оставалось не менее пятидесяти километров узкого, беспрестанно петляющего серпантина. По прямой же расстояние от Крошки до Монастыря сократилось бы едва ли не вдвое, но для Каменных Клыков геометрические истины были пустым звуком.
Дорога продолжала неуклонно карабкаться вверх, к облакам и ледяным шапкам, покрывавшим острые вершины. Лед, крошась под весом Крошки, явственно хрустел где-то внизу, заглушая даже ритмичные гитарные риффы. Профессор Мориарти по-прежнему не ронял демонической чести, удерживая, помимо всего прочего, довольно приличную скорость.
Киллер был вынужден признать, что, не будь под рукой такого умелого демона, ему давно пришлось бы оставить руль в покое и продолжать дорогу пешком. «Впрочем, – подумал он, с тоской глядя в окно, – этот пункт с повестки дня пока еще не снят».
Горные красоты успели надоесть всем километров двести назад. Теперь компаньоны старались лишний раз не поднимать головы, потому как то с одной, то с другой стороны под самыми колесами Крошки разверзалась бездонная пропасть. От миленьких долин, заросшим хвойным лесом, не осталось и следа – теперь их окружали подлинные гиганты, стоящие ногами на земле, головами же упиравшиеся в поднебесный свод. Снег покрывал холодные, равнодушные склоны. Казалось, весь мир превратился в неприступную каменную цитадель, восторгаться которой было бессмысленно – разум, равно как и жизни разумных существ, ничего не значили для вечности, воплотившейся в камне. Однако восторг и трепет приходили без спроса, поглаживая сердце длинными ледяными пальцами. Расы и народы сменяли друг друга, вытянувшись бесконечной вереницей, горы же стояли и будут стоять, свысока наблюдая за бестолковой возней.
