И начались дни испытаний.
Вторая терраса неплохо подходила, поскольку на ней остались не заросшие деревьями участки, и я решил разместиться там.
Для первых проб избрал пустую оболочку таровницы. Перед выбросом спор этот гигантский гриб надувается и лопается, оставляя тонкую, но довольно прочную пурпурную кожицу — прекрасный подручный материал, обильно произрастающий на той же террасе — отличный выбор, чтобы не ходить далеко. Собрав наиболее крупные экземпляры и склеив их между собой подсушенным соком шерстянки, я получил что-то вроде кособокого шара размером в два обхвата и с дыркой снизу, оставленной мною специально для доступа нагретого воздуха.
Эта попытка ободрила меня: наполнившись дымом, самодельный пузырь взлетел на три моих роста, перевернулся дырой кверху и упал в стороне от костра, отнесенный туда едва заметным ветерком.
Нужно утяжелить низ, чтобы шар не переворачивался, тогда горячий воздух не покинет его, и он сможет подняться выше. Чтобы добиться этой цели, я прикрепил к краю отверстия три обрывка лианы, обвязав ими небольшой камень. Конструкция становилась сложнее, еще немного, и ее можно будет назвать словом «машина».
Теперь мой пузырь взлетал медленнее, но зато не перевернулся. На высоте примерно в пять моих ростов он перестал подниматься и, покачиваясь, отправился в самостоятельное путешествие, влекомый все тем же легким ветерком. Я погнался за ним, не забывая поглядывать под ноги, благо, скорость движения шара не превышала скорости быстрого шага.
Наконец, он упал, нет, плавно снизился, опустив каменное грузило прямо мне в руки.
Это была еще не победа, но уже, определенно, успех.
В ту тьму я долго не мог уснуть, бредя скорым освобождением. Выдумывал различные конструкции и приспособления, способные помочь мне при создании более внушительного аппарата.
До конца солнцероста я собирал шкурки лопнувших таровниц и даже взрезал почти созревшие, весь оказываясь облепленным спорами, но зато получая кусок легкой и прочной кожицы. Почти до солнцепада я склеивал лоскуты в большой шар заранее сгущенным соком шерстянки. Разумеется, оказалось, что такому большому шару нужен жесткий каркас. Требовалось хоть как-то укрепить его, чтобы придать форму, иначе клеить не получалось.
Пришлось спуститься на террасу ниже за упругими и прочными лианами, а внутри пузыря соорудить опоры из нескольких перекрещенных стеблей сезонной травы — я опознал ее в зарослях вдоль озера. Точно такую же центростанники используют для своих шестов; она полая, прочная и жесткая. Лучше сушить зеленую, но я спешил закончить до тьмы, поэтому выкорчевывал сухостой.
Кое-как управившись прежде, чем гладкая щека солнца коснулась рваного края горной цепи, я подкинул топлива в костер и передвинул шест, на который опирался мой новый шар, таким образом, чтобы дым попадал вовнутрь. К этому шару был привязан камень повесомее, да еще и прикреплена длинная лоза, чтобы мне не пришлось за ним бегать.
Пузырь рвался из рук, но я удерживал его, давая воздуху нагреться посильнее.
И тогда он вспыхнул и опал в один момент.
Как я ни старался быть осторожным, искра все-таки поднялась от костра и воспламенила пересушенную кожицу таровницы.
Остался от моего шара только каркас. Что ж, уже неплохо.
Переночевав и отправившись на новый сбор грибов, я понял, что в ближних окрестностях зрелых таровниц не осталось. Обойдя значительную часть второй террасы, удалось насобирать на этот опыт, и, возможно, хватило бы еще на такой же, но дальше нужно подумать о новом материале для оболочки.
Этот шар я собрал, как и предыдущий, но прежде, чем поднимать над костром, слегка смочил его поверхность водой. Костер тоже сделал безопаснее — нынешний больше напоминал тлеющую груду углей.
Предосторожности помогли: пузырь величаво всплыл на ту высоту, которую я ему позволил лианой, и при этом ощутимо потянул мою руку вверх. Однако утащить меня за собой он не смог. Прикинув размер привязанного камня и силу, с которой я сдерживал оставшееся рвение летающего шара, мне удалось примерно оценить предел поднимаемого им веса. Я уже догадался, что чем больше нагретого воздуха — тем больше груза и тем выше способен взять аппарат. Так же я догадался, что чем горячее воздух, тем сильнее он стремится вверх, но тем реальнее опасность воспламенения оболочки.
Получалось, для того, чтобы поднять себя, мне следовало построить… О-го-го какую махину… А ведь нужно еще как-то подогревать воздух во время полета, иначе далеко не улететь и высоко не подняться. Значит, еще и вес топлива…
Плюс, новая возможная проблема встревожила меня. На какой высоте воздух заканчивается и начинается океан пустоты? По опыту жизни в горах, я знал, что чем дальше поднимаешься, тем труднее дышать. Не погибну ли я от удушья, не принесет ли ветер на равнину мой хладный труп?
И будет ли так же работать шар на большой высоте? Не перестанет ли он поднимать меня, перетащит ли через горы? Ведь я знаю, пузыри в воде, маленькие у самого дна, к поверхности вырастают. А мой пузырь не сможет вырасти, я могу только попытаться нагреть его сильнее… Кстати, чем ближе к океану пустоты — тем воздух холодней. Да и горит ли там топливо?
Многие вопросы не находили ответа в моих, как выяснилось, скудных познаниях.
Однако не оставаться же в долине анамибсов навсегда? Не повторять же судьбу ее древних жителей? Я должен найти Лиен… Найти Нарт… И не просто должен — я хочу этого!
Значит, нужно придумать новый материал для оболочки, материал достаточно легкий, тонкий и прочный, и, притом, распространенный… Я должен найти, чем скрепить его, из чего сделать каркас, и собрать достаточно горючего — как можно менее тяжелого, не занимающего много места и хорошо поддерживающего чистый огонь, без искр — чтобы подогревать воздух в пузыре. Заодно неплохо бы придумать, как сделать так, чтобы воздух остывал помедленнее…
Много задач сразу для одного человека, даже пузырчатых живьем в небе не видавшего ни разу — показанные черным камнем не в счет. К тому же, с ними анамибсы как-то договаривались, верховный обронил: «попросили перевезти» — не думаю, что это только фигура речи. А у нас на двоих с шаром разумным буду только я один. И управлять полетом не умеем мы оба.
С такими мыслями я начал строить свой главный шар.
Сначала подобрал материал для оболочки. Животных с тонкой шкурой или с подходящими кишками в долине анамибсов не водилось. Грибы таровницы я уже почти все перевел, да и не казалась мне их кожица достаточно надежной для большого пузыря. Упругие листья водоносного дерева производили впечатление прочных, но они слишком тяжелы и узки, кроме того, высохнув, потеряют эластичность и станут хрупкими.
