Прощай, долина и последняя страна анамибсов!
Прощай, верховный. Я не забуду сказанного и увиденного. Надеюсь, мне действительно удастся найти решение того главного вопроса, который никак не получается даже толком задать.
* * *
Земля лежала далеко под ногами.
С трудом перевалив через горы, истратив почти весь запас горючего, мой перламутровый пузырь медленно снижался над Иссекутской равниной. В том, что это именно она, у меня уже не было сомнений: характерный изгиб береговой линии, одинокая дымная гора справа…
Ну и закинул меня толкатель… Задворки исследованного мира.
Зато ветер держался сильным и устойчиво попутным — с таким за несколько дней можно добраться до границ Хампураны. Можно бы. Но этому «бы» сбыться не суждено — шар безнадежно терял высоту. Я решил, что чем гуще воздух, тем меньше потребуется топлива, поэтому не мешал ему снижаться, но когда до колышущихся головок трав оставалось три-четыре высоты аппарата, пришлось дать ему огня. Падение замедлилось, затем прекратилось, и вот мы уже чуть-чуть пошли вверх… И довольно.
Регулировать нагрев пузыря моими палочками оказалось удобно. Хотя бы пара штук горела постоянно, а я лишь заменял или добавлял их. Когда же требовалось ослабить жар, тушил лишние по одной, надевая сверху специально изготовленный глиняный колпачок. После этого колпачок легко снимался, и можно было снова поджигать.
За время полета я подумывал о возможном усовершенствовании своего рукотворного пузыря. Например, чтобы быстро снижаться, можно добавить что-то вроде окошка для стравливания воздуха из оболочки. А чтобы иметь возможность резко подняться, можно брать с собой лишний вес, скажем, корзины с песком, и сбрасывать их при надобности. Хотя, в моем случае, стоило бы взять побольше топлива. Ведь ни срочный подъем, ни срочный спуск мне выполнять не пришлось, а вот пролететь еще хотя бы полдня пешего пути было бы совсем не лишним делом.
Ну, задним умом все сильны. Ведь я не знал, удастся ли вообще подняться над горами, даже с этим весом.
Подо мной, чуть впереди, бежала длинная тень от шара и корзины. Иногда врассыпную кидались дикие ксенги или какие-нибудь их родственники — я не знаток живности в этих краях, никогда не бывал здесь, а о самом существовании равнины узнал из обязательного урока о землях за тенью Башен. Как-то отлеглась в памяти и эта дымная гора, и линия берега, теперь уже оставленные позади… Уж не в том ли море, носящем, кажется, название Гелирпета, находится плавучий остров, столь искомый мною?
Куда направиться, когда верный пузырь, насколько сможет, приблизит меня к цивилизованным землям? Как найти Лиен?
Не стоит ли попытать счастья и посетить запретные для мужчин берега Лальм? Ведь Армир была когда-то жрицей по имени Алар… Дсеба намекал, что Армир, возможно, вовсе не изгнана, а отправлена шпионить. Тогда Лиен, то есть Нарт, выбравшись из заварухи в храме Рыбака, подастся на Лальм. Если, конечно, она не знает кого-то еще, кто помогает жрицам на континенте. Но, мне кажется, все, что касается тайного, несла на своих плечах ее мать…
Да, вполне возможно, что Лиен отправилась на Лальм. И совершенно невероятно, что мне удастся найти ее там. И как получить от жриц информацию? Да они просто убьют меня, осмелься я ступить на их остров, Армир сама говорила — наверное, это будет осквернением их мужененавистнического культа…
Что же делать? Пытаться выдать себя за женщину? Я рассмеялся вслух. С моим-то тонким узором. Да и, вообще, кого я собираюсь обмануть? Тех, кто видят человека насквозь? Смогла бы разве жрица выдать себя за мужчину-святошу в храме Синеокого? Ой, как сомневаюсь…
Я так глубоко задумался, что едва не пропустил момент, когда настала пора поменять стержни. Шар резко снижался. Я сунул руку в короб, пошарил там, заглянул для верности — нет, больше не осталось, пусто… А веселый ветерок все так же гнал мою надувную Жемчужину над бескрайними степями Иссекуты. Все ближе и ближе земля…
Можно было бы попробовать отвязать корзину и уцепиться руками за лианы или выбросить остатки воды и провианта, чтобы уменьшить вес, но вода и провиант в этих степях мне, безусловно, пригодились бы, а корзину я закрепил так основательно, что без металлического ножа едва ли смог бы быстро освободить ее.
Поэтому, не дожидаясь непредсказуемостей крушения, я, как смог, привязал продовольственные запасы и спрыгнул.
Шар потащило дальше. Без меня он взмыл в небо, однако я спокойно проследил за этим последним рывком, не ускоряя шага. Не далее чем в девятине пешего пути он будет ждать меня, валяясь на боку, помятый, с опрокинутой корзиной.
Так и вышло. Не получая больше подпитки теплым воздухом, пузырь постепенно опускался, пока не цепанул корзиной за землю. Ветер проволок его еще несколько десятков шагов и бросил.
Там он и нашел свою могилу. Там же нашел его я.
Запасы не пострадали. Бурдюк с водой и короб с дробленым орехом даранника, сушеными ягодами дерева йови и вялеными ножками коруков — вполне прилично. Здесь, в отличие от гор, тепло даже ночью, так что никаких проблем, кроме дальности пути, не предвиделось.
И я пошел.
Поначалу, действительно, никаких проблем и не было. Ходить я умею быстро, идти могу долго. Постепенно расстояние между мною и холмами Хатибы, отделяющими Иссекутскую равнину от земель под тенью Башен, сокращалось. На третий день, ближе к концу солнцепада, я присел отдохнуть: думал чуток поспать и продолжить путь ночью, как и поступал в предыдущие дни. Темная полоса над горизонтом вполне могла оказаться уже и холмами.
И тогда я вспомнил о миражах.
Ведь не зря же наставница учила меня? А что, если я сам, без ее помощи, смогу увидеть, где мне искать Лиен? Ведь этого искренне хочет все мое естество, оно формирует определенный рисунок, некий узор маленьких молний в моей голове — значит, созвучие должно прийти, отклик появится?
Я сел и попытался сосредоточиться. Отпустил себя, расслабил все мышцы, каждый нерв, а затем резко, хлопком, собрал. Я превратился, как и учила Армир — но, на этот раз, превратился в птицу. Подобно парящему, вглядывался в бескрайние просторы Жемчужины: в ее горы и равнины, реки и поля, города и деревни, корабли в морях. Особенно внимательно рассматривал многочисленные плавучие острова. Но нигде не видел ее, дочь наставницы, девушку с двумя именами.
Зато я увидел остров Лальм. С этой высоты он казался крошечным, но мое зрение было остро как никогда. Я видел храмы, дороги и порт, вереницу служительниц Зеленой звезды, выстроившихся вдоль мола и, вероятно, исполнявших гимн своей богине. Видел пару самокатных повозок, сходных с нашими, видел, как идет мимо острова корабль под знаками Хампураны, и знал, что внимательные глаза следят с его мачт за всем, что попадает в область их жадного взора, и что другие глаза следят за кораблем с небес — стоит тому приблизиться к острову, еще даже не увидев его — быть беде, скорая смерть придет за ним.
