Вскоре запасы beche-de-mer на острове истощились, и капитану пришлось уплывать все дальше и дальше от дома. Он, бывало, пропадал на своем суденышке по нескольку недель кряду, предоставляя заботиться о доме и новорожденном сыне своей жене, которой помогали двое слуг — китайцев.
Именно в отсутствие капитана на острове и высадились дикари. Они успели убить одного из слуг и тяжело ранить другого, прежде чем Мэри Уотсон заставила их отступить выстрелами из ружья и револьвера. Но она знала, что дикари на этом не успокоятся, а муж вернется не раньше чем через месяц.
Положение создалось отчаянное, но Мэри Уотсон была женщиной храброй и предприимчивой. Она решила бежать с острова вместе с младенцем и боем, приспособив вместо шлюпки железную бадью — для варки beche-de-mer. Мэри надеялась, что ее подберет одно из судов, курсировавших вдоль рифа.
Она погрузила в свое маленькое валкое суденышко запасы пищи и воды и принялась отгребать подальше от дома.
Тяжело раненный слуга почти не мог ей помогать, а четырехмесячный сын нуждался в постоянном уходе. Ей повезло только в одном — стоял полный штиль, иначе они не продержались бы на воде и десяти минут.
На следующий день они высадились на ближайшем рифе и провели там двое суток, высматривая судно. Однако ни один корабль не показался на горизонте. Им пришлось вновь пуститься в плавание. На этот раз они достигли островка, лежащего в сорока двух милях от места, где началось их путешествие.
Тут они увидели шедший мимо пароход, но никто на борту не заметил миссис Уотсон, отчаянно махавшую платком, которым она обычно кутала своего сына.
На острове не было воды, а взятый с собой запас кончился. Однако они прожили еще четыре дня, медленно умирая от жажды, тщетно надеясь на дожди, которые так и не хлынули, и на появление корабля, который так и не пришел.
Через три месяца, совершенно случайно, капитан проходившей мимо шхуны послал на остров нескольких матросов поискать чего-нибудь съедобного. Они нашли труп повара-китайца и железную бадью, укрытую в зарослях. Там, скорчившись, лежала Мэри Уотсон, все еще прижимавшая к груди своего сына. Рядом с ней обнаружили журнал восьмидневного путешествия, который она вела до самого конца.
— Я сам видел его в музее, — торжественно сказал Мик. — Он написан на дюжине листков, вырванных из блокнота. Многое еще можно прочесть, никогда не забуду последнюю запись. Она совсем короткая: «Воды нет, мы почти мертвы от жажды».
Мальчики долго молчали. Джонни взглянул на ломаную ложку, которую все еще держал в руке. Глупо, конечно, но он вернет ее назад, на место, откуда взял, из уважения к доблестной Мэри Уотсон. Он понял, почему Мик и другие так относятся к ее памяти. И еще подумал, что, верно, в лунные ночи островитянам, наделенным самым пылким воображением, часто мерещилось, будто они видят молодую женщину, уплывающую в море в железной бадье…
Но тут ему вдруг пришла в голову другая, еще больше взволновавша его мысль. Он повернулся к Мику, не решаясь спросить. Но это и не понадобилось — Мик сам дал ответ.
— Мне очень неприятна вся эта история, — сказал он, — хоть это и случилось так давно. Я, видишь ли, точно знаю, что дедушка моего дедушки участвовал в пиршестве, когда ели второго китайца.
Теперь Джонни и Мик ежедневно плавали в бассейне вместе с двум дельфинами, чтобы исследовать их способность и готовность сотрудничеству с людьми. Дельфины попривыкли к Мику, выполняли его требования, передававшиеся через коммуникатор, но полностью завоевать их расположение он так и не смог. Иногда они даже пытались напугать Мика, кидались на него, оскалив зубастую пасть, но в самый последний момент отворачивали. Они никогда не позволяли себе таких штучек с Джонни, хот частенько покусывали его ласты или осторожно терлись о него, ожидая, чтобы он погладил или пощекотал их.
Мик, конечно, огорчался, он не понимал, почему Сузи и Спутник отдают предпочтение такому, по его выражению, бледнокожему лилипуту, как Джонни. Но дельфины так же эмоциональны, как люди, а о вкусах не спорят. Успех пришел к Мику позднее и при таких обстоятельствах, каких никто ожидать не мог.
Несмотря на споры и распри, ребята стали настоящими друзьями, их редко можно было увидеть врозь. Мик оказался, в сущности, первым близким другом в жизни Джонни. На это были свои причины, хотя Джонни не очень-то об этом раздумывал. Он лишился родителей, когда был совсем мал, и инстинктивно боялся привязаться к кому-нибудь другому. Но теперь его прошлое ушло далеко и во многом потеряло свою власть над ним.
К тому же Мик вызывал всеобщее восхищение. Он был прекрасно развит физически, подобно большинству островитян: это досталось ему в дар от многих поколений предков, проводивших жизнь в борьбе с морем. Он был ловок, умен и набит сведениями о таких вещах, о которых Джонни никогда не слыхивал. Конечно, без недостатков не обойдешься, но не столь уж они велики: нетерпеливость, склонность к преувеличениям и любовь к грубым шуткам, которая, впрочем, часто приносила неприятности ему самому.
К Джонни он относился покровительственно — почти по-отцовски, как сильный мужчина к более слабому. А может быть, его доброе сердце островитянина, имевшего четырех братьев, трех сестер и считавшего теток, дядей, кузенов, кузин, племянников и племянниц десятками, чувствовало внутреннее одиночество этого сироты, бежавшего с другого конца света.
С тех пор как Джонни одолел азбуку водолазного искусства, он начал приставать к Мику с просьбами взять его с собой за риф, чтобы испытать силы на глубине, где водятся крупные рыбы, и проверить, чему же он научился. Но Мик не спешил. Нетерпеливый в малом, он умел быть осторожным в большом. Он-то знал, что одно дело — нырять в маленьком, безопасном водоеме или даже в море — у самой пристани и совсем другое — пускаться в подводное плавание на настоящих глубинах. Там случаетс всякое из-за сильных течений, внезапных штормов, из-за коварного нападения акул. Даже для опытного водолаза море полно неожиданностей. Оно не щадит тех, кто допустил ошибку, и редко дает возможность ее исправить.
И все-таки благоприятный случай представился Джонни, правда, совсем не так, как он мечтал. Помогли Сузи и Спутник. Профессор Казан решил, что пришло время предоставить им свободу и заставить их добывать пищу самим. Он никогда не держал у себя дельфинов дольше года, по его мнению, это было бы несправедливо. Дельфины — животные общественные и должны жить среди себе подобных. Почти все выпущенные на волю ученики профессора держались поблизости от острова, их всегда можно было позвать с помощью подводного громкоговорителя. Профессор не сомневался, что Сузи и Спутник поведут себя так же.
