— То есть может воевать под стенкой?
— Да.
— Это еще не все.
— Я больше ничего не знаю! — запаниковал пленный.
Зря Лео на него наезжает: и так непонятно, как это маленький гарнизон Мачераты может противостоять двум полкам.
— Ну ладно, — сказал Лео. Капитан облегченно вздохнул.
— Сколько еще продержится стенка? — спросил я.
— Сегодня у нас что? Двадцать седьмое? Еще четыре дня. До второго.
По расчетам Лео, так же. Хорошо.
— Ясно. Вы сегодня въехали в нашу зону, когда еще не стемнело? — полуутвердительно спросил я.
— Нет, не стемнело, — с готовностью подтвердил пленный.
— Вдоль шоссе фермы сожжены?
— Э-ээ, я не... Ну, некоторые да.
— Ясно. Вставайте.
— Я же все сказал! Я пленный! Вы не можете!
— Встать, — тихо приказал Лео. Капитан послушался.
— Полезайте в кузов, — велел я насмешливо. Капитан втянул голову в плечи и, сопровождаемый Алексом и Гвидо, побрел к машине.
— Свяжите его как поросенка и заткните ему рот, чтоб не орал, — предложил я ребятам. — Но если влипнем, придется его убить.
Лео дрожащими руками убирал бластер в карман. Я тоже чувствовал себя не лучше.
— А если бы он не сломался? — спросил я.
— Значит, не сломался, — со злостью ответил Лео.
— Больше мы так не будем. Противно.
Лео кивнул.
— А когда пентатол еще не изобрели, как с этим справлялись? — поинтересовался он.
— Так и справлялись или еще хуже.
Капитана устроили в кузове, и ребята присоединились к нам для блиц-совещания.
— Ничего особенно интересного он не сказал, — заметил Лео.
— А если он все это наврал? — спросил Гвидо.
— «Какой великий артист погибает»[30], — процитировал я. — В чем состоит первая обязанность армии?
— Защищать мирное население.
— Вот именно. Поехали. Только параллельными дорожками, потрясем паркетного шаркуна по кочкам.
Алекс хмыкнул:
— Мстишь ему за полную никчемность?
— Нет, за потерянное время, — серьезно ответил я. — Через пару дней они или возьмут Мачерату, или начнут отступать. Что тогда будет с еще не сожженными фермами?
— Понятно, — потянул Лео.
Ребята забрались в кузов, и я повел машину от двести пятого шоссе. Воспользуемся фермерской дорожкой. Теперь мы, может быть, не успеем вернуться к завтраку. Как там в анекдоте? «Генерал, беги скорей, тебя сержант уже три раза спрашивал!»
Первая из ферм, попавшихся нам на дороге, была сожжена дотла. Лео велел Гвидо остаться в кузове, охранять пленника. На самом деле чтобы он не видел...
Семь горок пепла и ошметков гниющего мяса когда-то были людьми, четверо из них — маленькие дети. Здесь уже некого искать.
— Когда они это сделали? — спросил Алекс, сглотнув.
— Наверное, сразу, — ответил я.
— Зачем?
— Может, я ошибся. Они не надеются удержать эту землю.
— Все равно. Зачем?! И почему некоторые фермы сожжены, а некоторые нет?
— Скоро узнаем, — сказал Лео, — может, там некому было сопротивляться.
По-моему, они говорили все это, чтобы не впасть в истерику. Я, во всяком случае, для этого.
— Поехали.
Следующая ферма в пятнадцати километрах к югу. Дом стоял нетронутый. Нежелание сопротивляться спасло имущество, но не людей. По шоссе от Мачераты ехала машина, я выключил фонарик, и мы затаились за оградой. Лео положил одну руку на плечо мне, а другую — Алексу.
— Это санитарная, — с нажимом прошептал он.
Машина проехала мимо.
— Ага, — яростно прошептал Алекс, — с них станется. Это вполне могут быть какие-нибудь командные крысы!
— Сбегай проверь, — предложил Лео.
— Черт бы тебя побрал!
— Ну, тихо! — приказал я. — Машины от города нас вообще не интересуют. Их уже там нет, а учитывая допотопные методы этой войны, кого там нет, тот безопасен.
— Хм, генерал с тобой бы не согласился.
— Я не надеюсь решить все задачи сразу. Поехали.
Следующий дом. Сожжен. Мы немного побродили по развалинам.
— Слышите? — внезапно воскликнул Алекс. — Кто-то плачет.
Я прислушался: точно. Лео тихо пошел по пожарищу.
— Здесь, — сказал он, пройдя взад-вперед несколько раз, — там, наверно, бункер.
Мы немного расчистили пол и в свете фонаря увидели люк, на нем лежала большая полусгоревшая балка, поэтому тот, кто был там, не мог выбраться на поверхность.
— Алекс, подгони машину, — попросил я, — руками нам ее не сдвинуть.
Плач затих.
Лео опустился на четвереньки.
— Это свои! — прошептал он в щель люка. — Сейчас мы вас вытащим.
Вряд ли ему так легко поверят, если, конечно, вообще услышали. Хотя... Уже неделя прошла. Самая длинная война на моей памяти. Хорошая там, наверное, система вентиляции, раз люди до сих пор живы. Мы зацепили балку и сдвинули ее в сторону. Лео открыл люк.
— Эй, есть там кто живой?
Всхлип.
Я включил фонарь и спрыгнул вниз. Напротив меня, зажмурившись, стояла молодая женщина с большим ножом в руках.
— Не надо на меня нападать, — произнес я как можно более мягко, — мы свои. Правда, мы еще не победили, но мы можем увезти вас в безопасное место.
Женщина немного опустила нож.
— Если вы не хотите, — продолжил я успокаивающим тоном, — я могу подняться обратно, и мы можем закрыть вас снова и даже балку положим на место.
Она в шоке и в отчаянии. И ничего не понимает, так что все равно, что ей говорить, лишь бы мягко.
— А где Поль? — спросила она невпопад.
Это, наверное, ее муж. Не думаю, что ей стоит смотреть на то, что от него осталось.
В этот момент заплакал ребенок. Она бросила нож, обернулась и взяла его на руки. Хм, кажется, только он делает ее вменяемой.
— Нам придется несколько дней прожить в лесу, — объяснил я, — какие вещи брать?
Она кивнула и показала на приготовленный узел с чем-то мягким, рядом стояли несколько банок молочных смесей. Не такая уж она сумасшедшая, собиралась выбраться и куда-то пойти, это точно.
— Поднимайтесь, я это заберу.
Я вылез наверх вслед за женщиной.
— Алекс, спустись, посмотри, не забыл ли я чего-нибудь детского, без чего нельзя обойтись.
Алекс согласно кивнул. Лео подхватил женщину за талию и направил ее к машине так, чтобы она не видела тела убитого мужа.
Я подумал, что Лео не зря тогда придавил нас с Алексом к земле, в эту минуту я точно мог бы напасть на санитарную машину, а если бы нам понадобились медикаменты — то и на госпиталь. Спокойно, вот с этого все и начинается. Они — такие сволочи, надо им отомстить: ты переступаешь через законы войны, убиваешь, например, пленного, потом раненого, а потом... Вот он, результат, у меня перед глазами.
