Я шел с Лоттой на руках, а перед нами периодически вспыхивал белый огонь лазерных разрядов и опалял мне сетчатку. Слезы текли у меня из глаз, но я каждый раз после очередного залпа открывал их и перешагивал через воронки, и сквозь бешеное верченье радужных кругов перед зрачками смотрел вперед, и видел, что улица стального города, по которой мы шли, бесконечна. И тогда я переводил взгляд на Лоттину слезинку, и еще - на ее колени, выглядывавшие из-под укороченного ею халатика.
И мне не давало покоя ее прекрасное колено, и второе ее прекрасное колено тоже не давало мне покоя...
А когда я услышал, что парни за спиной все-таки решились кинуться за нами вдогонку и застучали сапогами, то понял, что не отдам Лотту никому. Пока буду жив - не отдам. Я знал, что через десять секунд осторожно опущу ее на землю и развернусь к этим долболомам, к этим людям, которые уже и не люди вовсе, и вцеплюсь одному из них в глотку. И им придется убить меня, чтобы закончить эту бездарную историю...
Но, пока жив, я им Лотту не отдам.
Я начал отсчет секунд.
Топот ног за спиной становился все громче и громче...
Наверно, я действительно здорово отключился от реальности - такой, какая она была во всей ее полноте. Восприятие мое было избирательным. Я слышал вой сирен, крики за спиной, рев роботов, морщился от ослепительных вспышек лазерных разрывов... Я пропускал в себя только то, что угрожало жизни Лотты и моей жизни. Но восприятие это было ущербным, и поэтому я упустил существенное...
Внезапно крики за спиной смолкли, и сменились на изумленные и испуганные возгласы. Я не обратил на это внимания и продолжал идти. И когда осознал, что не слышу устрашающих призывов роботов-охранников, а через несколько шагов понял, что они больше не собираются стрелять, поднял голову.
В сотне метров от меня в конце улицы-прохода стояла огромная фигура Торнадо. Он был неподвижен, но окна-фотоэлементы его глаз зловеще вспыхивали черными огнями, а лазерные пушки неимоверного калибра двигались в кавернах корпуса, как живые.
От неожиданности я замер на месте. Как я мог не услышать приближения суперкибера?! Ведь он, когда шел мне навстречу, наверняка перепугал весь космодром! Я не стал раздумывать над этой загадкой, потому что ясно - как никогда ясно! - понял, что я и Лотта спасены. И поэтому, надсаживая голос, заорал на весь белый свет:
- Торнадо!
- Я с вами, мистер Рочерс, - прогрохотал кибер, и его бас перекрыл занудный вой аварийных сирен. - Проходите в звездолет, я позабочусь о вашей безопасности.
С этими словами он вытянул манипуляторы-руки вперед, и из них вылезли стволы лазерных орудий малого калибра. А в следующий миг мне заложил уши ужасный грохот, а мои бедные глаза уже в который раз зажмурились от созерцания бешеного всплеска лазерных вспышек.
Торнадо ударил по моим преследователям из всех четырех стволов. Автоматически отвернувшись от источника невыносимого света, воя и грохота, я открыл глаза и увидел, что все три робота-охранника на крыше здания управления превратились в оплавленные металлические горбы. Перед группой десантников, которые преследовали меня, бесновалась стена из белых молний.
Не теряя ни минуты, я прижал к себе Лотту так крепко, как только мог, и побежал к Торнадо. Сто метров, боже мой, сто метров! Как часто в университете я бегал стометровки! Я никогда не проигрывал. Ни один из моих соперников не получил шанса обогнать меня на этой дистанции. Мне иногда казалось, что если бы тогда я догадался побежать наперегонки с мастером спорта, то обогнал бы его и сдал бы мастерский норматив...
Стометровка на планете Пифон оказалась самой тяжелой в моей жизни. Потому что я бежал с Лоттой на руках. И бежали мы наперегонки со смертью. Теперь, когда Торнадо даровал нам надежду на спасение, мне стало по-настоящему страшно. Запаниковавшие под напором суперкибера десантники могли открыть беспорядочный огонь вдоль прохода наугад. В нас могли стрелять снайперы из какого-нибудь корабля. Нас могли перехватить на подходе к звездолетам.
Скорее, скорее, пока Торнадо играет свой блестящий бенефис!
Заходясь хриплым дыханием, пошатываясь от усталости, я пробежал между массивных ног суперкибера и оказался на перекрестке улиц-проходов между кораблями. И увидел свои звездолеты. Ричард уже вышел из режима "Уйти, чтобы остаться", и мои маленькие корабли стояли совсем близко слева от нас, нетерпеливо задрав к небу тупые носы. До них оставалось пятьдесят метров.
Прежде чем ринуться к звездолетам, я - как будто меня кто-то подтолкнул посмотрел направо. И мое прерывистое дыхание окончательно сбилось. С дальнего конца космодрома в небо тяжело поднимались два корабля - "звездный десант" и "линкор". Оказавшись над космодромом, они ладно сманеврировали и с двух сторон улицы-прохода поползли по направлению к Торнадо.
Он стоял на перекрестке и был у них как на ладони. Впрочем, так же, как Лотта и я.
Я из последних сил ринулся к звездолетам. Но на полпути остановился и крикнул:
- Торнадо! Взлетай!
Я знал, что успешно противостоять самонаводящимся ракетам военных кораблей суперкибер может только в воздухе.
Торнадо уже увидел и в полной мере оценил опасность. Он прекратил долбить лазерными разрядами бетон перед носами десантников и развернулся к налетающим на него кораблям.
- Я вас прикрою, сэр. Уходите. - прогрохотал он.
Какая программа работала в нем в тот момент? Какая, если приказ хозяина номер один им должен был выполняться беспрекословно?
Из спины Торнадо вырвались языки желто-красного огня, и в небо вертикально выстрелили две "сигары".
- Я вас прикрою, сэр, - еще раз бесстрастно повторил он. - Уходите.
"Сигары" достигли высоты, на которой находились "звездный десант"и "линкор", опрокинулись горизонтально, разделились и устремились каждая к своей цели-кораблю. Я завороженно следил за их движением. Одна из "сигар" была сбита встречной ракетой на подлете к "звездному десанту", вторая была сожжена на полпути к "линкору" перекрестными лучами лазеров.
Корпуса обоих кораблей озарились ярко-желтыми вспышками ответных выстрелов.
Я развернулся и со всех ног бросился к звездолетам. Серия взрывов страшной силы прозвучала у меня за спиной, ударная волна толкнула вперед и чуть не сбила с ног, волосы на затылке затрещали, опаленные огнем.
До входного люка звездолета Ланцелотта осталось каких-то двадцать шагов. Я уже не бежал - брел, бессильно волоча ноги. Руки мои занемели и разгибались в локтях. "Еще чуть-чуть, - говорил я себе. - Только не урони Лотту!" И кое-как переставлял ноги. И гнал, гнал от себя вопрос, который отдавался болью в моем надорванном сердце.
