– Да. Но не в таком виде. В таком виде, как сейчас, на земле ты сможешь только выступать в цирке. Но там и без тебя хватает обезьян. Тебя нужно генетически модернизировать. Это уже сделали однажды, попробуем сделать еще раз. Операция практически безопасна. Ты еще не задал главного вопроса.
– Что мне нужно будет сделать на земле?
– Да, это именно тот вопрос. Скоро ты узнаешь. А теперь ничего не бойся.
Это необходимо.
Я ощутил, что поднимаюсь в воздух. Ко мне применили обездвиживание, я даже не мог двигать глазами. Потом время исчезло. Когда я снова ощутил себя, я летел над садом, медленно вращаясь. Если мой взгляд падал на близкие предметы, я четко видел, как они проплывают мимо; все дальние были не в фокусе и я не мог понять в какую сторону лечу.
Наконец, вращение приостановилось; передо мной был светящийся оранжевый шар величиной с небольшой скареловский дом; в шаре открылось отверстие и втянуло меня сквозь узкий и мерзко пульсирующий тоннель.
Я лежал на узком столе и вокруг копошились серые безухие существа, явно не скарелы. Все выглядело как перед операцией. Мне сделали несколько уколов, залезли тонкими гибкими хоботками в нос, рот и в уши. Со мною обращались как с предметом или, в лучшем случае, как с кроликом, предназначенным для вивисекции.
Веста в свое время сделала это гораздо культурнее.
Я уже частично обрел способность двигаться, но эта способность ограничивалась лишь глазами и языком.
– Что со мной будут делать? – спросил я, с трудом открывая рот. Щеки будто оклеили липкой пленкой.
Существо уставилось на меня с явным удивлением, а потом произнесло несколько щелкающих звуков. Подошло еще одно и сделало умильное выражение мордочки. Я поставил между нами преграду. Оно недоуменно попробовало воздух лапкой, потом включило какой-то аппарат на стене. Преграда исчезла.
– Не сопротивляйся! – сказал аппарат металлическим голосом. – Не сопротивляйся, иначе будет больно. Это для твоего блага. Ты будешь сильнее.
Они быстро заговорили между собой и включенный аппарат перевел обрывки их разговора. Так иногда слышишь сквозь телефонную трубку, плохо прикрытую ладонью. Кажется, они не знали, как новая модернизация будет взаимодействовать с первой. Как бы чего не вышло. Наконец, один из их достал длинную серую трубку и погрузил ее прямо мне в живот. Потом провел по груди, вынул и вставил куда-то поверх глаз. Меня закачало на волнах теплого тумана и больше я ни о чем не думал. Последней моей мыслью было: я покажу вам, когда буду сильнее…
Я очнулся в своей доме, почему-то стоящим у клетки с героями. Кружилась голова; щеки ощущали щетину примерно месячной давности. На моих босых ногах отрасли ногти. В моих руках был тазик со свежим мясом. Герои расположились внутри клетки, посаженные на цепи.
– Что случилось? – спросил я.
– Скареловские штучки. Пока тебя не было, они решили на всякий случай нас изолировать. Ты нас отпустишь?
– Что случилось со мной?
– Тебя увезли двадцать три дня назад, – сказал Федклп, – если тебя это интересует. В три двадцать дня.
Я посмотрел на часы. Они показывали три двадцать и, кажется, стояли. В этом доме были механические часы, в точности как на моей старой квартире.
– Было похоже, что собираются делать медицинские опыты, – продолжал Федклп.
– Они тебя вначале парализовали, а потом уже обсуждали, что с тобой делать.
Все это время ты висел в воздухе, как майский жук. Я подслушал кусочек их разговора.
– Ну?
– Сначала скажи «спасибо».
– Спасибо.
– Они сказали, что подключат к делу твои эмоции. Особенно они напирали на гнев. Они сказали, что ты имеешь уникально сильную систему гнева и это нужно использовать.
– Да, – ответил я, – стоит мне хорошо разозлиться и я теряю над собой контроль.
– Тогда тебе нельзя злиться.
– А я никогда не злюсь. Разве что, когда надо.
Федклп громко засмеялся, оскалив огромную пасть.
– Может быть, уже надо?
– Подожди еще чуть-чуть.
Так, значит, гнев? Гнева сейчас во мне было достаточно.
Я взорвал цепи и клетку – одним мощным импульсом гнева я стер все это в порошок. Герои пригнулись от неожиданности. Третий покрутил пальцем у виска.
Второй невозмутимо продолжал плести что-то проволочное. Мой гнев начинал нарастать. Я раздвинул свое сознание. С каждым толчком пульса я становился злее и злее. И, чем злее я становился, тем более ясной и четкой становилась моя настройка. Такая точная и глубокая настройка мне раньше и не снилась. Вот что они имели в виду: теперь гнев будет многократно усиливать мои боевые качества.
Стоит только кому-то меня разозлить… Вот зачем это все нужно. Они хотят сделать из меня живой смерч. Где они, я хочу их видеть!
Пространство свернулось в точку и я увидел их беседующими обо мне. Они были очень далеко от меня и, кажется, не догадывались, что я их слышу. На всякий случай я заэкранировался дважды.
– Что это было? – спросила она. – Всплеск энергии.
Он сосредоточился сделал несколько шагов по комнате. Обстановка их комнаты нисколько не напоминала мою. Это было – как цветок по сравнению с гнилушкой.
Он сделал несколько шагов и остановился.
– Нет – нас не подслушивают. Но мне тоже показалось.
Вначале их фразы были непонятны, потом понятны, но малозначимы, потом учитель сказал:
– …Он влюблен в тебя.
– Пока немного, – ответила она, – но я стараюсь. Он любит меня как земную женщину.
– То есть?
– То есть и глупеет и умнеет прямо на глазах. Становится чуть-чуть философом, но перестает чувствовать и понимать все простые вещи. Возносится в облака. Это их нормальная земная реакция. Там самцы должны обожествлять самку, чтобы не повредить ее грубой силой.
– Может быть. Я не специалист по размножению инопланетных видов.
– Я больше напираю на платоническую любовь, потому что она прочнее. Его настойки уже начинают плыть. Убеждения в основном еще стоят, но шатаются как плохой зуб. В нем слишком много земного. Но он станет своим.
– Ладно. Будь осторожна с ним. Очень осторожна. Особенно в последний момент. Сейчас никто не знает до конца как он может быть силен.
– Зачем же было так много ему давать? Но он не станет на меня нападать, это я гарантирую. Он называет это благородством.
– Нет, – сказал учитель, – не то; больше всего опасайся, чтобы не полюбить самой. Эта болезнь заразна.
– О, если дело в этом… Я могу полюбить его лишь как комнатную собачку. Он ведь только наполовину скарел. Он гибрид скарела с человеком. Разве можно полюбить гибрид?
Я тихо вошел в ее разум и расплылся в нем, чтобы узнать детали. Вот. С самого начала у нее было задание. Сбить мои земные настройки. Влюбить меня и снять человеческие настройки. И с самого начала она знала, что я не настоящий скарел, а лишь специально выведенный гибрид. В мире людей я мог бы стать полубогом, но здесь я в лучшем случае полуобезьяна. Не более того. Хватит.
