– Гоша… – позвала Лена. – Гоша, это ты?
Человечек обернулся, подпрыгнул на месте и радостно всплеснул короткими ручками.
– Леночка! Здравствуй, милая! Как ты? Все хорошо? Лешка твой какой молодец! Геройский парень и умница. Да и Витя…
– Погоди, Гоша… Тебя же тогда ФСБ взяла…
– Ну да, взяла, – гордо сказал Гуревич. – На работу взяла. Видишь, как я в Москве поправился?
– Красавец, – сказала Лена. – Нет, правда.
Она была уже в полном замешательстве. Второй день кряду люди выворачивались перед ней наизнанку – оказывались не теми, кем были, и лучше, чем были.
Или, может, она плохо о них думала? О людях вообще.
– Я никогда не предавал твоего отца, если ты это имеешь в виду.
– Ну что ты, Гоша, я знала, – заверила его Лена со всей возможной искренностью. Надо было что-то сказать, настоящее, и Лена с трудом выдавила: – Спасибо, Гоша.
– За что?
– За… – она вздохнула и выпалила: – За пятую серию. За опытную партию.
Гуревич комично вытаращил глаза и замахал на нее руками:
– Ты что такое говоришь?! Лена, я же фээсбэшник! Даже думать о таком при мне не нужно! Не было никакой опытной партии!
И Лена против воли криво улыбнулась. Гуревич ответил очень мудрой, понимающей улыбкой.
– А здесь ты… – начала она.
– Главный консультант! – Гуревич выпятил грудь. – Стою в сторонке, ничего не делаю. Вот оперативники закончат, и настанет мое время, начнем потихоньку разгребать это все… Витю еще не видела? Сейчас придет. Он мне тут помогает немножко.
– Ах вот как…
Виктор толком не объяснил, зачем его командировка в столицу. Работа. Предложение, от которого почти невозможно отказаться. Он посмотрит и подумает… А вчера было не до того, вчера были сплошные вертолетики, гениальный папа, отчаянный Витя и супермен Лешенька. Сволочи!
А теперь и Гошка восстал из лагерной пыли эдаким фениксом госбезопасности. И Витя ему немножко помогает. Лена не верила в совпадения и умела сложить в уме два и два. Она почувствовала, что все это для нее немного слишком, и пора бы домой. Посидеть, обдумать.
– Да вот же он!!! – заорали в глубине руин, там, где мельтешили спасатели. Донеслись радостные крики и чуть ли не аплодисменты.
– Отлично, – сказал Гуревич и довольно потер руки. – Получается, жертв на объекте нет. Одни разрушения.
Разрушения это не страшно, подумал он. Главное, чтобы по вине микробов не погибли люди. Это повредило бы всему делу. А раздолбанное здание – чепуха. Все равно Нанотех давно пора перепланировать под новые задачи.
– Леночка, я пойду взгляну на этого… Нанотехнолога. Ой, Витя! Пойдем смотреть добычу? Крупный и диковинный экземпляр! Давай, вдруг ему надо гланды вырезать через задницу…
Откуда-то сбоку подошел Виктор, взял Лену под руку, чмокнул в щеку. На плече у него висел ярко раскрашенный рюкзак.
– Фигушки, – сказал он. – Это к хирургу. Видеть гада не хочу.
– Ну хоть клизму ему пропиши!
– А я больше не терапевт, – медленно произнес Виктор.
– Ты решил? – прищурился Гуревич.
– Да.
– Прекрасно, Витя. Прекрасно.
– А меня кто-нибудь спросит? – вступила Лена.
– Тебе понравится, обещаю, – сказал Виктор. – У нас будет новый дом и совсем новая жизнь. Ты давно ждала чего-то такого. Нам… Нам, черт возьми, пора кончать со всем этим.
– С чем?!
– Пора кончать притворяться, что мы это не мы. Жить надо.
– А ребенок?! Ты о нем подумал? Ему еще полтора года учиться! Ты хочешь переводить его в другую школу в середине года или в выпускном классе? В другой город, да еще и в Москву наверное, да мало ли, как его там примут!
– Да пускай тут доучивается, за ним присмотрят, – пообещал Гуревич. – Ты же знаешь, у него замечательные друзья.
– О, господи, – упавшим голосом сказала Лена. – Эта банда авантюристов…
– Я про тех друзей, что постарше.
– О-о, господи… – протянула Лена.
Виктор поймал ее взгляд и понял, что сейчас начнется истерика с попыткой настучать Гуревичу по лысине.
– А поезжайте-ка вы домой, и поговорите как следует прямо сейчас, – сказал Гуревич. – И когда все с тобой согласятся, Витя, ты мне звони.
Виктор кивнул ему и, увлекая за собой жену, пошел к воротам.
– Пока Лешка не кончит школу, ни о каком переезде не может быть и речи, – сказал он на ходу. – Вообще никаких резких движений не будет, слово даю. Как по-твоему, это хорошее начало разговора?
– Отвези меня домой, – попросила Лена. – Просто отвези домой.
Виктор решил, что для начала и это ничего.
– Я Лешкин рюкзак забрал, – сказал он. – Представляешь, там внутри его любимая игрушка, модель «пятерки». Как он вчера по ней убивался, а она целехонька. Сто раз могла развалиться, но ее рюкзак защитил. Во дает Семенов! Кто бы мог подумать, что он такой сентиментальный, этот наноджеймсбонд…
Позади них Гуревич вскарабкался на кучу мусора и уставился вниз. Там в яме, выстланной серым прахом, лежал голый Михаил. Он свернулся в позу эмбриона, мелко трясся, нечленораздельно скулил и время от времени щелчками сбивал с себя что-то невидимое – не то насекомых, не то пылинки.
В яму осторожно спускались крепкие парни в белых халатах.
* * *
Пять дней назад за минуту до звонка у Виктора екнуло сердце. Страшная болезнь сына что-то обострила в его психике, и с тех пор у Виктора случались порой невинные предчувствия. Он просто сел возле домашнего телефона. На этот звонок он должен ответить сам.
Телефон зазвонил. Виктор снял трубку.
– Привет, Витя, – голос был мужской, смутно знакомый. – Гуревич беспокоит. Помнишь такого?
– Тебя хрен забудешь, – проворчал Виктор. – Погоди, сейчас я в кабинет перейду.
С сомнением поглядел на датчик заряда радиотрубки. Лена опять болтала с подружками. Если Гошка вздумает жаловаться на жизнь и каяться в грехах, телефона на это не хватит. Впрочем, судя по интонации, каяться он точно не намерен. Вышел на свободу с чистой совестью? Или… Или не вышел?
– Приятно, когда тебя помнят, – сказал Гуревич. – Витя, у меня к тебе просьба. Я знаю, тебе тяжело ворошить прошлое, но ведь ты был талантливым исследователем…
– Гош, давай без экивоков.
– Хорошо. Есть отделение. Интенсивная терапия на микроуровне. Для рекламы скажут, что наноуровень, но это неизбежное зло. Я прошу тебя возглавить его.
Виктор облизнул внезапно пересохшие губы.
– То, чем я занимался в Нанотехе?
– Не совсем. Гораздо серьезнее. Никакой секретности, – зачем-то уточнил Гуревич.
Виктор обронил междометие, которое можно было истолковать как легкий интерес – или легкий скепсис, зависит от собеседника.
– Даже хуже, – в голосе Гуревича прорезались извиняющиеся нотки. – Со временем тебе придется стать медиаперсоной. Я знаю, публичность – не подарок и вообще лишнее. Но, Витя, ты идеальная кандидатура на это место.
