Вспышка эмоций. Не здесь, ещё несколько дворов. Теперь настроиться будет несложно. Мотор заурчал, машина повернула и двинулась по улице вдоль домов. Источник ближе, ближе. Закладывает уши. Похоже, объект движется. Теперь — сбавить скорость, чтобы не проглядеть его.
Рядом. Надо повернуть. Ещё немного. Возмущение слабеет. Схватиться за пунктир его мыслей и двигаться следом. Ночью он далеко не убежит.
Западное направление. Пустынный рынок, потом — некрополь и пустыри, чередующиеся с лесопосадками. Полумёртвый дачный посёлок. Похоже, объект здесь, возле магазина, недалеко от перекрёстка. Несколько минут уходит на поиск дороги. Придётся идти пешком, прочёсывая посёлок.
И вдруг пространство схлопнулось. Словно объект выдернули из мироздания. Или он осознал свою ущербность и решил свести счёты с жизнью. Чувства смолкли, осталось нечто смутное, неприятное, как камешек в ботинке. Всё-таки объект жив: либо в коме, либо… спит? Летаргия? Как ему удалось так замаскироваться? Неужели переродки нашли способ?
— Всё равно ей не спрятаться.
Задремавший киллер открывает глаза. Он радуется, несмотря на то, что прикован к постели. Всё-таки эта мутация заразна, раньше среди частиц системы контроля не было бунтовщиков. Возможно, он потом тоже переродится, так что надо будет избавляться и от него, если операция пройдёт успешно.
И было там всего одно слово, и слово это — «если». Всё-таки риск велик.
Вот, что пытались сделать со мной, подумал Алекс с ужасом. Вот, от чего пришлось убегать. Как повезло, что судьба свела нас: эта девушка понимает, что происходит, знает, кто есть кто, и многое может объяснить.
Когда она выговорилась, он уронил:
— Инициация смертью.
Похоже, он попал в точку: вздрогнув, девушка отшатнулась, отползла в тёмный угол и забормотала бессмыслицу. Что-то про смерть…
— Я не желаю тебе зла, — проговорил он.
Похоже, девушка не слышала. Выкрикивая проклятия, она билась в истерике, проклинала, желала смерти. Правильнее было повернуться и уйти, но он остался.
Затихла, закрыла лицо руками. Если бы не шумное дыхание, можно было подумать, что она окаменела. Лунный луч ложился на сжатые пальцы и бандану, съехавшую набок. Шевельнулась, медленно отвела руки и уронила:
— Живой? — Она вымученно усмехнулась. — Конечно. Как же иначе. Ты ведь палач.
— Я не желаю тебе зла. Я не знаю, кто такие палачи. Могу только догадываться.
Взглянула с любопытством, нащупала бутылку, которую Алекс несколько минут назад оттолкнул, хлебнула из горлышка.
— Не палач и — живой? Вдруг я стала нормальной? Как ты думаешь?
— Я ничего не думаю. В моей жизни всё пошло наперекосяк, и я вынужден был бежать… как ты сейчас.
— Господи, — она нервно рассмеялась, — переродившиеся всех стран, объединяйтесь! Будем подыхать вместе?
— Меня зовут Алекс, — он протянул руку. — Я тут неподалёку снимаю угол. Идём, не на помойке же тебе ночевать.
Покосилась опасливо, ухватившись за руку, поднялась.
— Ольга.
Шла она позади, сутулилась и постоянно оглядывалась. Неуютно делалось от её взгляда.
— Вот скажи, — проговорила она охрипшим голосом, — почему ты подошёл? Жалко стало, утешить захотел? Так ведь не бывает…
— Хочешь верь, хочешь нет, но ты угадала.
— Очень странное совпадение. Два человека с такими проблемами… — шаги за спиной стихли, Оля шумно вдохнула, зашелестела пакетом.
Затормозив, Алекс обернулся: сдвинув брови, она лихорадочно рылась в рюкзаке. Уронила упаковку бубликов, не заметила, как наступила на вывалившийся купальник. Алекс бросился помочь, но она отстранила его.
— Голова, — скрипнув зубами, пробормотала она. — Если не выпить таблетки, не дойду… кстати… долго ещё?
— Достаточно… что, сильно прихватило?
— Ничего, — отмахнулась она, разорвала упаковку и проглотила несколько таблеток.
Врёт ведь. Глаза блуждают, на лбу пот.
— Идём, — настояла она и шагнула вперёд.
Алекс пожал плечами: тебе виднее. Двигалась она неуверенно, как будто продиралась сквозь плотный воздух, но её спина оставалась прямой, как струнка. И вдруг её плечи дёрнулись, она замерла, метнулась к ежевичным кустам на неогороженном участке, и её вывернуло.
Беспокоить девушку он не решился, сел на плоский камень и уставился на луну. Господи, неужели скоро всё разрешится? В чужом городе, в безлюдном месте он познакомился с человеком, который способен пролить свет на происходящее. Как после этого не верить в проведение?
Лучше Оле не становилось, она подозрительно притихла. Забеспокоившись, Алекс пошёл за ней, поцарапался стелящейся по земле ежевикой, выругался. Девушка сидела на траве, подтянув ноги к животу и упершись подбородком в колени. Повернувшись на голос, она прохрипела:
— Извини, я уже иду…
— Ничего не знаю. Хватайся за руку и обними за плечи. Сама ты не дойдёшь.
— Странно всё-таки, — шептала она ему на ухо, еле волоча ноги, — почему ты живой?
— Тебя это разочаровывает?
— Фу… что ты! Просто интересно. На всех действует, а на тебя — нет.
Остановившись у холма, разрытого тракторными гусеницами, Алекс перевёл дух, обнял девушку удобнее и сказал:
— Потерпи, ещё чуть- чуть. Наверху дом, где я живу.
Поднявшись, он увидел Алёну, сидящую на коврике у костра. Её лицо, озарённое танцующими огненными сполохами, вытянулось. Вскочив, она бросилась на помощь.
— Что случилось? — спросила она, поддерживая Олю с другой стороны.
— Ей плохо. Можно, у меня переночует?
— Алекс, что за вопросы! Конечно да.
— Да что вы… — прошептала девушка. — Обычное дело, само пройдёт.
Затащив её в свою комнату, Алекс расстелил постель. Оля сразу же уткнулась в подушку и стянула бандану. Её рыжие волосы торчали в стороны, на голове угадывалась залысина, которую она тотчас прикрыла уголком одеяла. Не решаясь оставлять её одну, Алекс топтался у кровати. В кухне гремела посудой Алёна, стихла, прислушиваясь, протопала на улицу, хлопнула дверью.
— Спасибо, — проговорила Оля, — правда — ничего страшного. Можешь идти. Не беспокойся за меня.
И Алекс вышел, сел на коврик рядом с Алёной, бросил хворостину в прогорающий костёр. Почуяв добычу, огонь затрещал, обнял ветку дымом и вспыхнул ярче.
— Что с ней? — прошептала Алёна.
— Была травма головы, теперь, вот, приступы.
— Почему она ночью… одна?
Растянувшись на животе, Алекс сказал:
— Ничего толком не рассказала. Что-то у неё случилось, а что — непонятно.
