— Старик, ты это… Оно заряжено. Там еще три патрона оставалось…
— Три, говоришь? — еще одна зловещая ухмылка. — Нам как раз хватит.
Влад медленно развернул ружье в сторону лодки. Пристроил "Сайгу" на плечо.
— Ленок, ты отлично выглядишь в прицеле!
Потом резко задрав дуло вверх, он весело крикнул:
— Аллах акбар! — и выстрелил в воздух.
В ответ с привычным ужасом раскричались чайки.
Влад поднял лицо к небу и, ловя несказанный кайф, передернул затвор.
И тут Лена тоже закричала, срываясь на плач.
— Ты псих, псих! Я говорила с врачом, у тебя серьезный диагноз. Ты социально опасен! Тебя надо держать взаперти! А у меня дочь, я не могу подвергать ее такой опасности. Не рассчитывай, что мы будем тебя прятать!
Она кричала ужасные вещи, размазывая по лицу слезы и косметику, и сделалась ужасно некрасивой, но Влад этого не замечал. Он морщил лоб, искренне пытаясь понять. Куда все ушло? Ты же не кошка, ты женщина, у тебя есть сердце, я не мог ошибаться…
— Лена, что я сделал? — устало спросил он.
Она заплакала громче, отталкивая Генкину руку с носовым платком. Влад с трудом разобрал ее слова:
— Да ты же сам меня разлюбил! А я что, должна была ждать, пока ты меня бросишь?
Влад оторопел от неожиданности. Дуло "Сайги" беспомощно уперлось в песок. Надежда, еще неясная, заставила чаще биться сердце. Так они просто не поняли друг друга? Он сам виноват? Конечно, он запутался между двумя Реальностями и двумя женщинами, но теперь все стало на свои места, он научится отдавать богу богово… Взять за руку, увести ее отсюда как есть, лохматую и заплаканную, и чтобы белая ночь, и чтоб скамейка на вокзале… И пусть Генка со злости перестреляет всех уток…
И тут Лена, вытирая под глазами размазавшуюся тушь, сказала совершенно спокойно и холодно:
— Я все решила, Влад. Мне правда жаль.
Дежавю непереносимой болью стиснуло мозг.
Осень… Он тупо разглядывает свои босые ноги. Она, не глядя ему в глаза, щебечет жалостливым тоном: "Мы должны расстаться. Так будет лучше для нас обоих". Она кидает на плечо спортивную сумку. Хлопает дверь. Он, опомнившись, бросается следом, не попадает в тапки, спотыкается на пороге. Двери лифта театрально захлопываются перед его носом. Последнее, что он видит, — лицемерная жалость на ее лице. "Мне правда жаль".
И вот, когда боль заполнила его доверху, количество, по Гегелю, перешло в качество. У боли появился сладкий мазохистский привкус.
— Ну, и что ты там решила? — мерзким голосом поинтересовался Влад.
Лена обернулась к Генке за поддержкой. Влад тоже ободряюще ему кивнул.
— Говори, Гена, не стесняйся.
— Старик, — развел руками Генка, — что поделаешь? Мы взрослые люди. Все понимаю, на твоем месте я бы тоже психанул. Но ты же не станешь вести себя, как оголтелый собственник? Ленусик — свободная женщина. Мы с ней испытываем взаимное чувство. Ты нездоров, ей нужна поддержка. Не кипешуй. Пойдем сейчас домой, выпьем по граммулечке. Мы же друзья!
Влад со злорадством отметил разочарование на Ленином лице. А ты чего ожидала? Что он сделает тебе предложение? Что Ирина даст ему развод? Что он рискнет своей карьерой? Небось в институте за такое по головке не погладят…
— Ясненько, — кивнул он, покачивая в руке "Сайгу". — Что положено в таких случаях говорить? Совет да любовь? Но я как муж, Елена Васильевна, несу за вас моральную ответственность перед обществом. И потому, прежде чем передать в хорошие руки, считаю своим долгом предупредить. Знаешь, почему меня уволили с работы? Потому что Гена написал на меня донос.
— Зачем ты врешь?
— Не слушай его! Я не хотел, чтобы его посадили в психушку!
— Конечно, — усмехнулся Влад. — На такую удачу ты не рассчитывал. Ты просто хотел, чтобы в нашей семье возникли проблемы, чтобы у тебя был повод утешать мою жену, встречать ее на машине, стать незаменимым… Для этого достаточно было сообщить, что я интересуюсь английским…
— Ленусик, не верь! — потряс пальцем Генка. Но Лена закрыла лицо руками.
Она вспомнила разговор за столом. "Твой перевод — он просто блеск! Зер гут, натюрлих! Ленусик, выпьем за твоего мужа".
Лена поверила.
Влад торжествующе продолжал:
— Не думаю, что эта маленькая деталь тебя смущает, но…
Он осекся на полуслове. Ему вдруг показалось, что они с Леной стали одним существом. Он так явственно ощутил ее стыд, ее отчаяние и ужас, что пожалел о своей жестокости. Он заметил подбежавшего Генку, только когда тот вцепился в ствол "Сайги".
— Отдай ружье, псих.
Влад оттолкнул его и потянул к себе приклад. Генка выругался и снова рванул ружье на себя. Потом Влада сильно толкнуло в живот, и он согнулся от боли. Что-то оглушительно грохнуло. Кто-то закричал. Влад выпрямился и непонимающе огляделся.
Лена лежала ничком у лодки, закинув неестественно вывернутую руку на борт. Светлые волосы шевелил ветер. Влад повернулся к Генке — тот дрожал каждой мышцей лица.
— Это ты! — стуча зубами, выговорил Генка. — Это ты нажал на курок! Я тут ни при чем! Что бы ты ни сказал, тебе не поверят. Ты же псих, ты недееспособен. Ты убил ее из ревности. Тебя сгноят в психушке!
Влад не вслушивался в Генкино бормотание. Он не мог отвести глаз от Лены, от ее неподвижной позы, от темной лужи, натекающей на песке. Господи, почему он стоит как истукан?! Надо подойти. Надо посмотреть, что случилось и чем можно помочь. Но какая-то часть его сознания уже все поняла — и то, что помощь не нужна, и то, что миг, который делит жизнь на "до" и "после", состоялся прямо сейчас.
На ватных ногах Влад подошел к лодке. Присев на корточки, он приподнял Лену за талию и за шею. Левая рука стала липкой. Влад перевернул Лену на спину. Сглотнул, чувствуя, как немеет, отекает горло. Несколько секунд смотрел, как тяжелеют от крови и распрямляются колечки волос. Потом неуклюже стянул с себя куртку и накрыл Лену с головой. И только тогда упал на колени и страшно закричал.
20 мая, суббота. 00 часов 1 минута
— Что? Что случилось? Ты меня слышишь?
Ульяна трясла Влада так, что едва не уронила его с кровати. Он сорвал одеяло и сел, хватая ртом исчезающий воздух.
— У нас осталось виски? — хрипло спросил Влад.
Ульяна принесла ему стакан. Он выпил, не различая вкуса.
Ульяна спрашивала осторожно, но настойчиво:
— Что случилось? Что там произошло?
При подобных обстоятельствах человеку говорят: тебе приснился страшный сон. Но Ульяна не сомневалась: Влада напугала самая настоящая явь. Реальность, из которой их только что выбросило Маятником.
Влад сгорбился и монотонно, как под гипнозом, начал пересказывать события вчерашнего дня. Ульяна напряженно слушала, обхватив себя за голые плечи.
