ВОЖАК:
Все, что живого есть в мире, рождается в море,
В водах и волнах, покорных Пуне,
В водах, что движут всем мирозданьем,
В водах всесильных, властных над всем,
Что живого есть в море.
Мощь их превыше тех сил, что покорствуют
Солнцу.
Шар земной, и светило ночное, и Солнце
Водят свой хоровод и кружат на просторах
От бездны бездонной до брызг искрометных
созвездий.
СТАРЫЕ КИТИХИ:
О, они кружат и кружат и возвращаются снова и снова,
Как память о мертвом китенке.
Не в силах была мать-китиха дитя от сосцов оторвать
Лишить материнской опеки.
Как отпустить несмышленое чадо
В странствия дальние, в море опасное?
И потому он умер.
МОЛОДЫЕ КИТЫ:
Тяжелые волны под темными тяжкими тучами
Море вздымает зимой.
По жарки желания, что пробуждает круговращенье светил.
Летней порою мы ищем — мы жаждем жарких любовных утех.
Пусть светом, игрой и ликующей радостью
Будет любовь — обновление жизни.
МОЛОДЫЕ КИТИХИ:
Вы — свет живительный, и ветер, и дожди.
От вас рождается жизнь моря.
Мы океан, и лунный свет, и токи вод
И ваша матерь возрождается в нас снова.
КИТЯТА:
Стремнины, теченья, соленые брызги,
Шум крыл в вышине.
Шорох вод в глубине.
Млечно-белая пена — все новое, все ново!
СТАРЫЕ КИТЫ:
За летом осень, за весной зима
Приходят и уходят во Вселенной.
Пройдут года — ток времени размоет
И поражений и побед следы.
Так точат волны острый край скалы.
Привольны, обильны, бездонны пастбища моря.
По хищные рыщут касатки в волнах.
Несут они гибель и горе.
Наш род избран морем, даровано нам его благословенье,
Но смерти и мы не избегнем и канем в пучине забвенья.
Рода нашего древнего древность Вселенной превыше стократ.
Но придет наш последний день, и последний умрет собрат.
И погаснут светила Вселенной, ибо не вечна она,
И с последним отливом последняя схлынет волна.
СТАРЫЕ КИТИХИ:
МОЛОДЫЕ КИТЫ:
КИТЯТА:
МОЛОДЫЕ КИТИХИ:
СТАРЫЕ КИТЫ:
ВОЖАК:
* * *
Тоно и Эяна были уже недалеко от Англии. Впереди лежал опасный пролив Пентленд-Ферт, известный своим быстрыми течениями. Пройдя этим проливом между Англией и Оркнейскими островами из Атлантики в Северное море, дети Ванимена должны были обогнуть мыс Данкансби, где с бешеной скоростью неслись приливные течения, и дальше продолжать свой путь на юго-восток. Перед тем как пуститься в опасное плавание через Пентленд-Ферт, Тоно и Эяна нашли крохотный островок, который лежал с подветренной стороны близ берега Англии. Здесь они решили отдохнуть после утомительного странствия от Гренландии до Англии и починить потрепанные каяки.
Со всех сторон островок окружали суровые утесы, казалось, не они окружают островок, а сам этот клочок земли прилепился к серым скалам. Вдоль берега шла узкая каемка песка, за ней тянулась полоса лишайников и зеленых болотных мхов. Выше начиналась вытянутая в виде узкого клина расселина. Там, между громоздившихся повсюду крупных камней, вилась тропинка, которая убегала в глубь острова, но по всему было видно, что люди редко бывают на этом крохотном островке, а если и бывают, то, скорее всего, не зимой; неожиданных встреч вряд ли следовало опасаться.
Вопреки ожиданиям на островке было не холодно. Уставшим путешественникам даже показалось, что воздух здесь ароматный и мягкий по сравнению с леденящей стужей, которая шла за их каяками все долгие недели плавания. Свет солнца не проникал на прикрытый скалами берег, у песчаной полосы плескались мелкие волны в тускло-серой мглистой дымке. Но отблески волн играли на суровых скалах бликами света, и от этого холодные утесы словно бы становились приветливее, и каждый их излом и уступ с четкой ясностью выступал в светлых бликах. Ветер, который шумел и завывал над морем, здесь, на островке, превратился в чуть слышный свистящий шепот, доносившийся от скал.
Вытащив каяки на берег, Тоно и Эяна отнесли их повыше, чтобы лодки не смыло приливом. Они расстелили на мягком мху тюленьи шкуры — трофеи недавней охоты. Затем собрали сухой травы, прутьев и плавника и при помощи кремня развели костер, чтобы зажарить тюленье мясо и гагарку. Из еды у них была еще рыба, которую брат и сестра ели сырой.
— Ах, как вкусно пахнет, — сказал Тоно.
— Ну да. Вкусно. — Эяна, не поднимая глаз, сосредоточенно насаживала на вертел куски мяса. Тоно сидел, подобрав колени к подбородку, и смотрел на бегущие мимо воды пролива. Настало долгое молчание. Затем Тоно снова заговорил:
— Надо пользоваться хорошей погодой. Она недолго простоит.
— Недолго.
— Ну и ладно. Нам тут задерживаться ни к чему. Починим каяки и поплывем дальше.
— Да.
— Сколько же всего мы проплыли, как ты думаешь? Наверное, две трети пути?
— Или немного больше.
Говорить было не о чем.
Чтобы зажарить гагарку, Эяна в нескольких местах проткнула птичью тушку заостренными костяными палочками. Когда Эяна наклонилась к огню, распущенные волосы соскользнули с плеч, обнажив белую грудь.
— Скоро будет готово, — сказала она. — Можешь пока почистить рыбу.
— Хорошо. — Тоно отвел взгляд и занялся приготовлением рыбы. При каждом движении он ощущал силу и упругость своих мускулов.
