– Вот чудак! Разве он не знает, что обратная связь запрещена? – удивился Шевель.
– Что такое эволюция? – хором спросили Фринна и Херца.
– Коррекция, способствующая выживанию в изменяющихся обстоятельствах. Иногда подобная коррекция позволяет стабилизировать условия внешней среды.
Махт фыркнул.
– А на человеческом языке можно объяснить? – нахмурился Шевель.
– Ненулевая вероятность благоприятного исхода. Поддержание факторов реальности без искусственного вмешательства, которое может сказаться на защитной броне как отрицательным, так и положительным образом.
– Ясно, – в свою очередь фыркнул Шевель.
– Обернитесь, – вдруг приказали доспехи Тиадбы.
Все одновременно посмотрели назад: люди в скафандрах, очень похожих на их собственные, – человек тридцать-сорок – спускались с гребня в долину, но при этом наклоняли корпус так, будто взбирались на холм, а вовсе не наоборот.
Они приближались – осталось не больше сотни-другой шагов.
– Новые пилигримы из города! – счастливо воскликнул Кхрен и кинулся было им навстречу, но Тиадба схватила его за руку.
– Готовьтесь бежать, – распорядился скафандр. – Опасность позади выше, чем впереди.
– Это и есть эхо? – прошептала Тиадба.
– Да, – последовал короткий, холодный ответ.
Другие пилигримы – или эхо – передвигались вроде бы медленными, усталыми шагами, но при этом удивительно быстро сокращали расстояние. Кхрен застонал. Видно было, что доспехи членов этой группы разваливались на куски, гермошлемы вяло болтались за плечами, а лица эхо-пилигримов были иссохшими, морщинистыми, темными. В их безжизненных, нефокусирующихся глазах плавало слепое отчаянье.
Вот именно – слепцы.
Нет, никуда они не шли – просто бесконечно повторяли одно и то же. Эхо.
– Развернуть генератор, всем в защитный купол, – приказала Тиадба и тут же сообразила, что броня не разговаривала с ней, хотя указания, тем не менее, всплывали в голове – четкие, быстротекущие картинки. Ее товарищи немедленно повиновались, и вскоре все сидели под низким мерцающим сводом, судорожно вцепившись друг в друга, как перепуганные малыши, едва доставленные из креш-яслей.
Слепые эхо-пилигримы прошли мимо купола и угодили в редколесье карликовых деревьев, один за другим натыкаясь на тускло светящиеся ветки. Тела лопались как мыльные пузыри, оставляя после себя лохмотья кожи, которые некоторое время еще висели, напоминая больные листья, после чего скукожились, превратились в пыль и исчезли вместе с ветром. Из всей группы осталась едва ли половина.
– Где Перф? – вдруг обеспокоился Шевель. Его спутники переглянулись, а Тиадба рискнула высунуть голову сквозь оболочку – кругом никого не было. Все кричали, нервно озирались, однако снимать купол так и не решились.
Тиадба увидела Перфа шагах в десяти: он двигался среди слепцов, неловко взмахивая руками, будто продирался сквозь болото, по грудь в вязкой жиже. Треснувшая, разломанная броня серых фигур липла к нему при каждом касании – и в этих местах его доспехи линяли, теряли яркий алый цвет, превращались в мертвую серость, а затем слезали лохмотьями. Слепцы дергали за лохмотья, сдирая с Перфа скафандр, как кожу с переспелого фрукта.
Внутри купола царила тяжелая, безнадежная тишина – окоченев от ужаса, все смотрели, как танцует и кривляется нагой Перф на черном щебне. Между тем эхо-пилигримы словно появлялись ниоткуда, обтекали его, проходили насквозь, сдирали остатки человеческого образа, пока, наконец, он не превратился в полупрозрачный манекен, мерцающий и дрожащий, будто был сделан из студня.
А затем Перф попросту осыпался прахом. Горка пыли взметнулась под ветром и исчезла среди мутно-пурпурных лоскутов неба.
– Еще идут! – всполошился Кхрен, тыча пальцем в сторону гребня. Там скапливались сотни поддельных путепроходцев – мертвых эхо-пилигримов – готовясь, судя по всему, вновь двинуться в бесплодную атаку на светящийся лес.
– Это те, кто не может пройти дальше, – прошептал Нико. – Почему они хотят нас убить?
– Прижаться теснее! – крикнула Тиадба, увидев очередную картинку мысленным взором. Мускулы ее напряглись, она почувствовала, как их сдвигает плотнее.
Полусфера стала серебристой, съежилась, уплотнилась, облекла их контуры. Тиадбу притиснуло к опоре, на которой крепился генератор. Небо и горизонт перекосило – все энергия уходила на защиту, ничего не оставляя на генерацию фальшивых изображений на лицевых щитках гермошлемов.
Впервые они подошли вплотную к тому, чтобы увидеть, как в действительности выглядит Хаос. От предельной невозможности этого зрелища стало так больно, что никто не мог издать ни звука. Наконец скафандры спрятали непостижимый вид под пляшущими белесыми пятнами. По крайней мере, так показалось Тиадбе – разобраться в происходящем не получалось, потому что терялась сама способность мыслить.
Что-то туманное, некий всплеск беспокойства со стороны ее визитера всплыл в голове – в спутанном море согревающего цвета она ощутила присутствие той, второй – которая смотрела ее глазами и, казалось, нашептывала: «Говорят, что когда умирают от холода, то сначала чувствуют тепло…»
ЗЕЛЕНЫЙ СКЛАД
Бидвелл повел Джинни и Джека к южной двери, а Главк придержал Даниэля.
– Он не так прост, как кажется. Вы подслушивали наш разговор – уловили, к чему он клонит?
Даниэль усмехнулся.
– Вы стращаете меня?
– Он чего-то хочет. Собирается «доставить» вас, как это бы сделал я.
– Не исключаю, что вы до сих пор не отказались от этой мысли. Что будет, если вдруг Алебастровая Княжна здесь появится?
– Нет, она ушла в серое, как Моль, – но ненадолго, нутром чую, – ответил Главк и встревожено оглянулся. – Я, можно сказать, уже вижу их возвращение. Здесь все станет их вотчиной. Мне нужен партнер, – добавил он обеспокоено, заметив, что Даниэль по-прежнему сохраняет невозмутимость. – Нам обоим нужны партнеры. Когда наша Госпожа вернется… Поодиночке мы несбалансированны, беззащитны.
– Вы охотник, я добыча, – пожал плечами Даниэль, ближе наклонился к вскинутому лицу Главка и поморщился на кисловатую вонь, едва прикрытую запахом аниса. – Не забывайте об этом.
– Были случаи, когда я выпускал птичек, – сказал Главк, отирая рот тыльной стороной ладони. – Уверяю вас, в свое время и я делал добрые дела.
Даниэль покачал головой и повернулся к двери.
Главк бросил ему в спину:
– Я не один такой охотник. Да и она не единственная опасность.
Даниэль присоединился к молодым людям.
– Надеюсь, ваш мистер Бидвелл знает, о чем говорит.
Старик, стоявший неподалеку, меланхолично заметил:
– Да-да, я понимаю, мистер Айрмонк хорошо знаком с такими вещами на практическом уровне.
Из кармана фартука он извлек связку ключей. На стальном дверном засове висел черный чугунный замок. Дамы отошли в сторонку, а Главк придвинулся ближе к печке, протягивая руки к теплу. Бидвелл отыскал на связке три нужных ключа.
– Итак, вот мои инструкции: им нужно следовать буквально… Джек, идите к дальней стене и откройте дверь слева – не в середине, и не справа. Вы, Джинни, заходите вслед за Джеком и открываете дверь справа – запомнили? Джек – левая дверь, Джинни – дверь правая. А вы, Даниэль…
– Ясно-ясно, мне в дверь посредине.
– В комнатах должно быть вполне комфортабельно – ни холодно, ни жарко. В каждой имеется по небольшому окну, света хватит, чтобы разобраться в обстановке. Внутрь этих комнат никто не заходил в течение сотни лет. Ни один наблюдатель не был свидетелем того, что в них происходило… Там ничего нет, кроме старого стула в каждой комнате – и, пожалуй, пыли.
Джек посмотрел на Джинни. Странная девушка: она вернула его взгляд широко распахнутыми, пустыми глазами, как если бы не узнавала – как если бы они никогда не встречались, и она ничего не хотела от него. Потеряна, и глубже, чем он.
В зрачках Даниэля ясно читалось: «Мы все спятили, ну и черт с ним».
– Ваше время в присутствии Мнемозины трудно оценить заранее – однако, с нашей точки зрения, оно пройдет быстро, максимум несколько минут. Вам, возможно, покажется, что минули годы.
Крупным, позеленевшим от времени бронзовым ключом Бидвелл отпер висячий замок. Под взглядами зрелых любительниц чтения, стоявших поодаль, в островке тепла от печки, в окружении книжных полок и лестниц – чьи вершины терялись в мягком сумраке под потолком, куда почти не попадал свет от зеленого абажура настольной лампы, – Бидвелл открыл деревянную дверь. Петли взвизгнули, и с притолоки посыпались сухие кусочки краски. По щиколоткам Джека потянуло холодом, словно между ног прошмыгнул призрак нетерпеливой собаки.
– Джек, вы первый.
Юноша спиной чувствовал взгляды. Он передернул плечами и шагнул внутрь.
