– Ну как? – спросил Савелий.
Динокан опустил хвост и униженно помел по траве.
– То-то, – сказал Савелий удовлетворенно. – Настоящей еды ты, брат, и не пробовал. И никогда здесь не попробуешь. Лови еще!
Он подбросил второй бутерброд. Динокан клацнул, глотнул два раза. Глаза из красных стали зелеными, помасленели. Он опустил голову и осторожно подошел к Савелию.
– И не стыдно тебе? – спросил Савелий укоризненно. – Здоровенный кобель, а воюешь с жабами да мухами. Оттого и отощал, как мартовский кот. Разве ж мухами наешься, даже если они с корову? Настоящей еды ты и не нюхал. Пожуй, убедись!
Он снова сел на валун, перебросил рюкзак на колени. Динокан стоял перед ним и смотрел с ожиданием.
Савелий достал куриную лапку, осторожно протянул зверю. Динокан жадно втянул незнакомый запах, ноздри затрепетали.
– Оп! – крикнул Савелий.
Динокан снова поймал на лету, захрустел. А когда покончил с пищей богов, посмотрел на человека приниженно и покорно.
– Пропадешь, – сказал Савелий со вздохом. – Молодой еще. Возьму-ка я тебя, брат, с собой. Будем на медведя ходить, ишь какой вымахал. Да и сохатый от тебя не уйдет, ты зверь справный. И заживем мы с тобой, Васька!
Он поднялся, закинул рюкзак на плечи. Динокан вздохнул. Савелий отошел на несколько шагов, оглянулся. Зверь стоял на прежнем месте и с тоской смотрел на царя природы.
– Пошли, – сказал Савелий и похлопал по ноге.
Динокан вихрем сорвался с места, мигом очутился рядом.
– Пошли, Васька, – сказал Савелий ласково и потрепал динокана по лобастой голове. Наклоняться не пришлось.
Зверь довольно оскалился и побежал рядом. Когда они проходили через поселок, Савелия удивила мертвая тишина. На улочке не оказалось ни одного ребенка, с завалинок исчезли старички.
Он пожал плечами и повел динокана дальше. А обомлевшие от ужаса инсектоны с дрожью следили из леса за странными действиями человека, который затащил упирающееся чудовище в воду и принялся натирать мокрым песком и глиной, приговаривая:
– Это ж надо столько блох завести… Шалишь, не дам нести в двор заразу. Ты у меня отседова выйдешь стерильным…
А потом динокан уже сам порывался в реку, намереваясь поплавать, но Савелий снова и снова натирал его песком и окунал в воду.
Ящер прибыл точно в обещанное время. Он степенно вылез из кабины космолета, но тут же с невероятной скоростью юркнул обратно. Только зеленый хвост мелькнул в воздухе да взметнулся песок под когтистыми лапами.
– Тю, сдурел, – сказал Савелий сердито. – Собаку мне спужаешь, паря. Потом сам переполох выливать будешь.
Динокан угрожающе заворчал. На крутом загривке вздыбилась жесткая шерсть.
– Свой, – сказал Савелий, успокаивая. – Свой, хоть и ящерка. А ты, паря, не прячься. Я пошутил. Этот песик всякие образины видывал, не спужается. Вылазь!
Дверь космолета чуть приоткрылась, гаоист сказал сердито:
– Я сам его боюсь! Видывал их изображения в местном храме… Будь поосторожнее, хомо, это ж лютый зверь!
– Теперь это Васька, – сказал Савелий. – С собой беру, а то зачахнет. Своего пса со двора сгоню. Жрет, как свинья, а двор не стережет. Только курей душит да за кошками гоняется. А с этим и на мишку можно идти. Беру, ибо жалеть надо животных. Убивать – много ума не надобно, а жалеть только человек умеет.
– Жалеть, – возразил ящер нервно. Он приоткрыл дверцу вполглаза. – Если ты, скажем, кошку пожалел, я бы еще понял. Хоть она тоже млекопитающее, но мягкая, пушистая, мурлычет. Я видел такую у тебя в доме.
– Ошибаешься, паря, – сказал Савелий твердо. – Можно приручить любого зверя, который бегает в стае, но одиночек не берусь. И никто не возьмется. Кошка вовсе не приручена. Была дикой тварью, дикой и осталась. Только приспособилась к жизни среди людей. Любая собака, даже самая махонькая, за хозяина душу отдаст, а вот кошка – пусть ее хозяина режут рядом с ней – будет преспокойно умываться. В нашем таежном селе в каждом третьем дворе свой волк живет! Тоже в некотором роде динокан… У соседей прирученный волк подох с тоски, когда его хозяин спьяну в реке утоп.
– Надеешься приручить? – спросил ящер недоверчиво.
– Динокан зверь из стаи, – ответил Савелий. – Уже по природе способен к дружбе. Для него дружить – необходимость. И подчиняться более сильному – необходимость. Понял? Иначе как бы существовала стая? Ты, паря, мне верь. Мы, таежники, природу понимаем правильно. Иначе сами сгинули бы в тайге ни за цапову душу.
– Ладно, хомо, – сказал ящер неуверенно, – ты убедил, но лучше я посижу в машинном отделении. А вы лезьте в кабину. Может, ты и прав, но для меня это только красивая теория. Ты – другое дело. В твоем дворе всякие чудища ходят. Видно, таков стиль землян: врагов превращать в друзей!
Едва Савелий затащил упирающегося динокана в космолет, ящер тут же дал старт. На этот раз он явно побил все рекорды скорости: звезды мелькали, словно искры из трубы курьерского поезда.
Савелий одобрительно крякнул, когда ящер посадил машину почти возле дома. Динокан выпрыгнул и мгновенно подхватил, клацнув зубами, прошмыгнувшую полевку.
– Молодец! – сказал Савелий и потрепал его по холке.
Ящер тут же шмыгнул на свое сиденье. Оттуда, из безопасного места, помахал зеленой лапой и сказал:
– Я все уладил. В воскресенье ждем за членским билетом. Учти, прием и вручение билетов – все в торжественной обстановке, будут охотники с разных концов Галактики. Так что рубашку надевай получше. После торжественной части, сам понимаешь, небольшой банкет, то да се… Познакомишься с мужичками из других миров, послушаешь их рассказы, сам что-то расскажешь. А там, глядишь, сдружишься с кем-нибудь. У нас не скучно, хомо.
Но, прежде чем стартовать, он с ужасом и восхищением посмотрел на сильное тело зверя:
– Хозяйственный ты мужик, хомо! Такую зверюку к делу приспособил. Тебя брось в воду, так выплывешь с рыбиной в зубах. Клянусь космосом, в Галактике не пропадешь.
Савелий брел по колено в теплой, прогретой воде. В энцефалитке, в болотных сапогах до пояса, при карабине – он чувствовал себя защищенным от всех неожиданностей, только бы удержаться на твердом, не ухнуть в глубину.
Раздвигая отяжелевшие от воды кусты, чутко прислушиваясь, он свирепо думал, что в этом году речка затопила столько-то там Швейцарий, Андорр и Люксембургов, а может, и не только Швейцарий – он хорошо знал географию только своего Тетюхинского края, – но все равно, они там с погодой непотребничают, реки вспять гонят, над головой спутники мельтешат: неба не видно, это ж сколько железа вверху носится, подумать страшно, вот и зарезали, загубили природу…
