Ганс потупил глаза. Он был сконфужен. Естественно, он знал, что его страховка возмещает лечение методом Барта, но не представлял, насколько это дорого. Если быть точным, он не имел представления и о многих других вещах из внешнего мира.
— Господин Мюллер, — вырвал его Момбе из размышлений. — Как давно вы уже не покидали колонию?
— Ну… точно не могу сказать. Много лет.
Врач нажал на кнопки компьютера и посмотрел на даты, возникшие на голографическом экране.
— Последний раз вы покидали Коста-Дораду, — сказал он, — тридцать восемь лет назад.
— Боже мой, — прошептал Ганс. — Так давно?
— Вы живёте в Андалузии уже полвека. Неужели вы ни разу не путешествовали по Испании?
— Ну, после того, как я вышел на пенсию и переселился в колонию, я совершил несколько экскурсий — Гранада, Севилья… Но я не говорю по-испански, и я здесь никого не знаю.
— Но вы и в Германию ни разу не возвращались?
Ганс протяжно вздохнул. Этот вопрос он и сам задавал себе много раз, но так и не нашёл на него вразумительного ответа.
— Моя жена умерла вечность тому назад, — сказал он, — и после этого я больше не женился. У меня нет ни детей, ни семьи, а что касается друзей… Ну, если подумать о том, что вы сказали насчёт метода Барта, можно не сомневаться, что все они уже умерли. Единственные люди, близкие мне, живут в этой колонии. Для чего же мне её покидать?
— Разве вам не хотелось бы ещё раз увидеть Мюнхен? Это ваш родной город, и вы провели там половину своей жизни.
— Это очень дальнее путешествие, — с сомнением оправдывался Ганс. — Я старый человек, доктор, не забывайте, что мне 113 лет…
Момбе выключил компьютер и взглянул на Ганса с мягкой иронией.
— Господин Мюллер, я только что тщательно обследовал вас, и я могу вам гарантировать, что ваше физическое состояние сравнимо с состоянием здорового, сильного пятидесятилетнего человека. Помимо этого, ваши антропометрические данные постоянно контролирует браслет на запястье. Если с вами что-то случится — а с вами ничего не может случиться, — биосканер автоматически вызовет медицинскую службу спасения. Что же касается поездки, она совсем не дальняя. Вам ничего не нужно делать, кроме как приехать на вокзал Малаги и сесть на турборельс. За два часа с небольшим он доставит вас в Мюнхен.
Ганс отвёл глаза. Слова врача звучали соблазнительно, но вместе с тем и тревожно. Вернуться в Германию… ради чего?
— Не знаю, доктор… Я уже так давно в колонии… Я счастлив здесь. Здесь мой дом.
— Я говорю всего лишь о двух днях. — Момбе со своей тёплой улыбкой придвинулся к нему. — Послушайте, мой друг, вы получили чудесный подарок: возможность удвоить ваш жизненный срок. Вам остаётся ещё сорок или пятьдесят лет. И вы хотите их растратить, заточив себя в стенах Коста-Дорады?
— Ну… — Ганс медлил, — я понимаю, что это нелогично…
— Нет, совершенно нелогично. И поэтому я вам прописываю новое лечение, господин Мюллер: поездку в Мюнхен. Сегодня вторник, — вы можете уехать в пятницу, а в воскресенье уже вернуться.
— Но…
— Нет, нет, нет. Никаких «но». Я сам закажу вам билет и позабочусь о хорошем отеле. Рассматривайте это как своего рода терапию: вам необходимо движение, а поездка — хороший способ это осуществить. — Момбе смолк и потом спросил: — Вы будете слушаться своего врача, господин Мюллер? Вы поедете в конце этой недели в Мюнхен?
У Ганса не нашлось аргументов, чтобы отказаться. Не покидать колонию тридцать восемь лет — это, без сомнения, многовато. Поэтому старый человек сделал единственное, что ему оставалось: он вздохнул и неуверенным кивком головы выразил своё согласие.
Хотя перспектива поездки поначалу вызвала у него беспокойство, Ганс постепенно начал испытывать радостное предвкушение. Столько времени прошло с тех пор, как он последний раз ходил по улицам Мюнхена… Ему вдруг захотелось снова прогуляться по Швабингу, старому кварталу его детства. Ещё раз зайти в сосисочную неподалёку от собора, в которой он всегда встречался со своими студенческими друзьями Йоргом и Петером. Подают ли там ещё те вкусные нюрнбергские жареные колбаски? А Олимпийский стадион Баварии? Сколько лет он не был там на футбольном матче? И как там держится «Бавария» в футбольной лиге?
Ганс никому не рассказал о своих планах съездить в Германию. Вначале потому, что ещё не был уверен, поедет ли, а после потому, что у него было такое чувство, будто поездка на родину — это что-то слишком интимное, чтобы делиться этим с другими. Он хотел проститься с друзьями лишь в самый последний момент, перед тем, как поедет. В конце концов, ведь он будет отсутствовать всего лишь выходные…
В четверг Ганс получил от доктора Момбе конверт с бронью отеля и заказом билетов на турборельс. В пятницу он должен был приехать на вокзал Малаги в час дня. Накануне вечером, сначала посидев с Вилли и Гертруд, Ганс тщательно собрал свой чемодан: два полных комплекта одежды, две пары обуви, туалетные принадлежности и фотографию Эммы. Он рано лёг спать, но долго лежал без сна. Всё думал о своей жене. Как было бы хорошо поехать в Мюнхен с ней вдвоём: два старых человека, которые вместе вспоминали бы дни своей юности. Но, к несчастью, не прошло и пяти лет с начала их с Эммой совместной жизни, как один пьяный водитель навсегда забрал её с собой. Точно так же, как и стремительно разрастающаяся раковая опухоль вырвала из жизни его отца, когда Ганс был ещё ребёнком. Бог или случай — или что уж там ещё вершит судьбы людей? — решил преждевременно закончить жизнь тех, кого он любил больше всего, а чтобы возместить ему это, продлил его собственную жизнь намного дальше того, что давала в его распоряжение природа.
И всё же Ганс Мюллер не мог избавиться от мысли, которая возвращалась к нему всё чаще: что метод Барта продлевает не жизнь, а её отсутствие.
В пятницу Ганс проснулся очень рано. Он нервничал, поэтому решил позавтракать в своём бунгало, а не в столовой колонии. Затем, тщательно побрившись и надев свой лучший костюм, он некоторое время перелистывал старый фотоальбом — снимки его юности в Германии, очень старые, ещё двухмерные. Потом он позвонил и заказал такси, которое должно было забрать его в двенадцать часов дня. В одиннадцать он, наконец, покинул своё бунгало и отправился на поиски друзей, чтобы проститься с ними. Первым делом он пришёл на Летнюю террасу. Там он встретил только Пепе Кармону, который сидел в шезлонге и неторопливо потягивал вермут с содовой.
— А где остальные, Пепе? — спросил его Ганс.
— В игровом павильоне. Вальтер вызвал Райнера на партию в шахматы, и ожидания очень высокие. Я думаю, там даже ставки делаются. — Кармона оглядел его с головы до ног. — Послушай, а чего это ты так вырядился? Прямо как денди…
