Семенов слушал молча. В лице не дрогнул ни один мускул.
– Ты пойми, я просто хотел, чтобы… – Гуревич разгорячился. – Хотел, чтобы у каждого человека был свой щенок. Идеальный. На него не бывает аллергии, с него не сыплется шерсть, он не гадит и не грызет мебель. Он не болеет и не умирает.
– Совсем? – незначительным тоном спросил Семенов. – Там же таймер. Срок жизни ограничен.
– А вот и нет! – с гордостью воскликнул Гуревич. – Таймер в серийной прошивке! А в опытной есть команда «симбиоз»! Она таймер отключает. В благоприятных условиях рой мог бы жить неограниченно долго! Я многому их научил. Очень многому. И самое главное – я разрешил им учиться самим. Они послушные и любопытные… были.
Семенов молчал.
– Семен, – попросил Гуревич хрипло, голос у него от напряжения сел. – Если в тебе, в твоей кагэбэшной душе… должна же быть душа даже у кагэбэшников… если у тебя есть хоть что-нибудь святое – не говори мне, что опытная партия уничтожена. Не надо, умоляю тебя. Оставь мне иллюзию. Пусть я буду надеяться, что они догадались убежать, спрятаться. Я научил их некоторое время жить снаружи. И я прописал их так, что рой никогда не спит целиком. Всегда есть несколько дежурных. Если что, они разбудят рой. Я буду думать, что все получилось. Что рой проснулся, прогрыз себе маленькую дырочку и утек куда-нибудь. Ладно? Ну пожалуйста!
Семенов молчал.
Он помнил тяжесть этого самую капельку теплого контейнера.
И помнил очень бледного, изможденного мальчика. Он видел его лишь один раз, полгода назад. Случайно. На улице. Мальчик очень редко бывал на улице. Там ведь опасно, гриппы всякие, кто-нибудь чихнет – и не успеешь до больницы довезти.
Теперь мальчик никогда не останется один.
У него завелся целый рой маленьких, послушных, любопытных и очень верных друзей.
* * *
Я всегда знал, что это плохо кончится, думал Рыбников.
Где-то в самой глубине души он был пессимистом. И сейчас испытывал облегчение. Наконец-то страшное произошло, не надо мучиться ожиданием.
Пару минут назад вдалеке, но так, что он увидел, провели Зарецкого. Доктор льстиво улыбался своим конвоирам и чего-то лопотал. Наверное одних закладывал, а на остальных клеветал, по алфавиту, полный Нанотех. Рыбников не верил, что углядел Зарецкого случайно. Доктора ему показали. Хотели дать понять: отпираться бесполезно, эта гнида про тебя все расскажет. Спасибо, ребята, доставили удовольствие, приятно увидеть Зарецкого, взятого за жабры. А рассказать я вам и так все расскажу…
Он сидел за уцелевшим деревянным столом из комнаты отдыха охраны. А напротив – Гуревич. Тот самый. Толстый, самодовольный и победивший Гуревич. Проклятье, этот сукин сын обманул всех. Дважды. Он действительно продал архивы Деда. И, черт его подери, он продал их не американцам, не англичанам и даже не евреям. Он продал их русским! Не олигархам каким, а напрямую властям. Надо быть Гуревичем, чтобы так ухитриться. Теперь он уважаемый человек, работает в ФСБ, курирует секретные проекты в области микротехнологий. А Рыбников – сидит в наручниках. У Гуревича впереди орден и премия. У Рыбникова – суд и лишение свободы за государственную измену. Нарушение конвенции, которую соблюдает твоя страна, нарушение сознательное и с целью получения выгоды – это ли не предательство? Как бы еще терроризм не припаяли… А ведь фактически, то, что хотел сделать Михаил, это и есть терроризм.
У них ничего не вышло бы. Ни-че-го. ФСБ держала их на мушке. Когда танки заполнились бы, вместо счастливых заказчиков должны были приехать хладнокровные ребята в штатском. Пожалте пробу на анализ. Покажите документацию. Ах ты, елки-палки, да это репликаторы! Пройдемте, граждане. Кстати, а кто именно позволил вам так ловко устроиться? Фамилия, должность?..
Борьба влиятельных кланов, думал Рыбников, и я – мелкая карта в большой игре. Шестерка. Мишка тоже… Не старше валета. А Нанотех – туз. И серия «девять плюс» – джокер. Нами сыграли, а ставкой была чья-то голова в Москве. Голову теперь срубят, колоду карт выбросят. Такая вот партия в джокер-покер. Один сплошной блеф.
Рыбников верил Михаилу, что у него все схвачено – директор сам себе госприемка, и внешних проверок не будет, – только потому, что очень хотел верить. А ведь сердце подсказывало – кого-то дурят. Никто не позволит грузить населению изделие, которое не разобрали на запчасти представители заказчика. Михаил ссылался на свою руку в Кремле. Кто его так ловко надул? На что он рассчитывал?
А на что рассчитывал Рыбников?
Человек так паршиво устроен, что легче всего ему обмануть самого себя.
– Почему вы не прекратили это раньше? – глухо спросил Рыбников.
– А зачем? – удивился Гуревич. – Это невыгодно.
– Но нам платили из бюджета.
– Ой, это все окупится. Если уже не окупилось. Ведь твоя стандартная «девятка» – вот она, никуда не делась. Прекрасный бот. Ты и сам не знаешь, до чего он хорош. У нас улучшенная «трешка» сейчас работает на одном проекте, мы ее в перспективе на твою девятую махнем. Подгоним под наши задачи, и будет совсем замечательно…
Рубников отчетливо скрипнул зубами. Думал, что долгие годы работы над «девяткой» вообще пропали, выходит еще веселее: он их подарил Гуревичу.
– Ага, – сказал Гуревич, будто читая его мысли. – Мы не нарочно, так получилось. Нам пришлось тянуть до последнего: надо же было взять Мишку с поличным. В итоге мы получили и твою разработку, и опасного преступника за те же деньги!
– Ну, ты… – выдохнул Рыбников со злостью. – Ну и еврей же ты, другого слова не найду. Повезло с тобой ФСБ. Талантливый программер и такой же талантливый еврей… За те же деньги!
– А ты думал? Безотходная технология, – сказал Гуревич, ни капли, по-видимому, не обидевшись. – Стараемся мыслить системно, учитываем любые возможности. И вас не трогали раньше времени по нескольким причинам. Во-первых, зачем класть все яйца в одну корзину? Нанотех очень интересно работал по «девятке», мы с ней связывали большие надежды. Просто институту не повезло с тем, что у Мишки… Тоже были большие надежды. Но мы следили дальше – и увидели: все равно у вас куча прекрасных находок! Только они легли под сукно из-за того, что Мишка плевал на любые ноу-хау, которые не помогли бы ему осчастливить Россию собой, любимым… Это мы исправим. Ваш креатив не пропадет, все используем. Да и людей пристроим… А во-вторых, вы отвлекали внимание от настоящего серьезного проекта. Пока Мишка надувал щеки в телевизоре, в другом месте шла работа.
Гуревич задумался о чем-то своем, пожевал губу.
– Ох, не надо было дураку лезть в Президенты. Глядишь, все для Нанотеха сложилось бы иначе. Хотя… Не с Мишкиными моральными устоями. Он прямо обязан был испохабить то, что осталось на его долю от Деда. Аж противно. Загубил репутацию института… Ну, что-нибудь придумаем. Нанотех – градообразующее предприятие, нельзя дать ему зачахнуть.
