— А лунное извержение, которое в 1958 году наблюдал Козырев? — напомнил Петр Сергеевич.
— Просто увидел тучу пепла, которая поднялась при падении метеорита. Такая же туча на долгое время скрыла кратер при падении на Луне первой ракеты с советским вымпелом. Это видели венгры. Вот так. Просто туча. Вспомните отчеты американцев.
— Старая песня академика Коваленкова.
— Берусь доказать на Луне любое его утверждение,- запальчиво сказал Аникин.
Том Годвин решил вмешаться.
— Чтобы поднять хорошую тучу,метеориту надо было угодить в скопление пыли, как вон в той расщелине. Она полна рыхлым пеплом, как биржа прохвостами. — И он указал на клинообразную расщелину в береговых скалах лунного моря.
— А если поставить опыт?- предложил Евгений.- Для того и есть у нас танкетка! Вы отойдете на безопасное расстояние, а я метну туда манипуляторами камень.
— Какая же у него будет скорость?Несравнимая с космической,- сопротивлялся Петр Сергеевич.
— Но мы проверим, как ведет себя пепел,- настаивал Аникин.- И если простого камня будет достаточно, чтобы взбаламутить пепел, то… прав Коваленков… Вам ли этого бояться?
Петру Сергеевичу пришлось уступить. Люди отошли от расщелины подальше. Видимость была превосходной.
— Мне хочется пожать вам руку, — сказала Эллен Евгению. — Вы словно идете на подвиг.
Евгений поднял высоко над танкеткой обе железные руки и соединил их в рукопожатии.
Танкетка помчалась к скалистым обрывам, подскакивая на камнях. Эллен снимала ее кинокамерой.
У расщелины танкетка остановилась. Могучие железные руки подобрали огромный камень, замахнулись им, далеко закинувшись назад, и метнули вверх;
Камень описал дугу и зарылся в рыхлый слой пепла с края расщелины. Ничего не произошло.
— Ну вот,- снисходительно заметил Петр Громов.- Теперь скажете, что скорость была мала.
Эллен, целясь телескопическим объективом, продолжала снимать. Она первая заметила, что даже слабого удара «импровизированного метеорита» оказалось достаточно, чтобы вывести пепел из состояния неустойчивого равновесия. Он потек… потек, напоминая темную жидкость. Сначала он падал с высоты струйкой, но скоро таких струек появилось множество, закрученные спиралями, они слились в пепельный «водопад».
Внизу с камней стало подниматься черное облако.
Что там медлит Евгений?
И вдруг пепел рухнул черной Ниагарой. Танкетка исчезла из виду. Нельзя было понять, что с ней случилось.
— Мираж! Он утонул!… — крикнула Эллен.
— Гусеницы буксуют,- послышался в шлемофонах голос Евгения.
— Скорее на помощь! Его засыплет! — крикнул Петр Сергеевич.
Пепельный водопад разрастался с пугающей быстротой. Но люди, не раздумывая, бросились в черную тучу, клубами поднимавшуюся к поверхности.
Евгений мигал прожектором. Свет едва был виден во мгле.
Исследователи держались за руки, чтобы не потерять друг друга. Добрались до танкетки по колено в пепле.
— Как в Помпеях,- прошептала Эллен.
На миг она представила себе, что всех их засыплет навеки. Они сядут, безвольные, покорные судьбе… Их найдут, окаменевших, через сто тысяч лет и поместят под стеклянные колцаки в музеях. Как в Помпеях… Она передернула плечами.
Попробовали толкнуть танкетку, но она не двинулась.
— Поднимайте за гусеницы! — приказал Петр Громов.
Эллен наравне с другими уцепилась за гусеничную ленту. Ослепительный день превратился в непроглядную ночь. Казалось, люди в водолазных костюмах спустились на дно темного моря.
Только на Луне можно было поднять вчетвером такую тяжесть. Танкетка помогала как могла, опираясь на манипуляторы.
Спотыкаясь, еле вытаскивая из пепла ноги, Эллен тащила танкетку вместе со всеми и уже не думала о Помпеях. Она спасала Евгения! Она не могла допустить, что Евгений сидит в безопасности на далекой Земле, в лаборатории и переговаривается со своей помощницей Наташей, которая варит ему кофе…
Наконец слой пепла стал мельче, танкетка оказалась на камнях. Эллен почувствовала, что механическая рука подхватывает ее.
— Все на вездеход!- скомандовал Петр Громов. Перегруженная танкетка тяжело переваливалась через камни.
Сквозь мглу стало просвечивать солнце, напоминая земное солнце перед закатом, но не красное, а серое, затянутое дымкой и лишенное короны пламенных языков.
Солнце выступало все ярче. Стали различимы каменные торосы и трещины, через которые перебиралась танкетка.
Пепельная туча редела. Однако от нее нужно было бежать как можно скорее.
— Здорово получилось!- торжествующе заметил Аникин.- Коваленков будет рад!… Вот почему на долгое время исчезают для астрономов детали Луны!
— Крушение неизменности,- отвечая своим мыслям, сказала Эллен.
— Нет!- решительно заявил Петр Громов.- Козырев не мог ошибиться. Он видел извержение. Но наша ошибка ясна. На Луне все было неизменно, пока человек не ступил на нее.
— Нельзя трогать Луну! Вы так подумаете? — спросила Эллен.
— Напротив! Именно человек изменит ее,- сказал Петр Громов.
Танкетка вырвалась из черной тучи.
Эллен снова увидела платиновые скалы и черные тени и облегченно вздохнула.
Она наклонилась к прозрачной полусфере и тихо сказала:
— Я так испугалась за вас, Мираж…
Эллен очень хотелось снять лунный цирк, который виднелся справа. Издалека это можно было сделать лишь с высокой точки. Резкость очертаний была одинакова и вблизи и вдали. На Луне все казалось обманчиво близким. Можно было идти бесконечно долго, не приближаясь к цели.
Эллен выбрала скалу с пологим подъемом, удобным для танкетки. Она показала ее Петру Сергеевичу, добавив, что ей не хотелось бы для предполагаемой съемки отвлекать кого-нибудь от сбора коллекции камней.
Громов покосился на нее и сказал, что танкетка доставит ее наверх.
Том Годвин, конечно, слышал этот разговор. Ведь каждое слово звучало во всех шлемофонах…
Эллен вскочила на танкетку. Сердце у нее взволнованно билось. Танкетка стала круто взбираться по камням.
— Селена!.- сказал Евгений.
— Мираж!- тихо ответила Эллен и предостерегающе подняла палец.
Три фигурки виднелись внизу. Они наклонялись и выпрямлялись. Эллен отлично слышала голоса Громова и Аникина. Том Годвин молчал.
Эллен пожалела в душе, что связь ухудшается так медленно.
— Селена, вы почти совсем не подходите ко мне, — сказал Евгений.
— Тсс, Мираж! Здесь все очень сложно. И потом… Я уже совсем по-другому воспринимаю Луну.
