– А как же! Полковник теперь Виктор Дмитриевич. В Польше он сейчас. И Сережа с ним.
– А Женька жив? С высшим образованием собачка!
– Жив обман-пинчер. Он тоже в Польше с Сережей.
– Много раз пытался я и с вами, и с Виктором Дмитриевичем связаться. И через адресный стол, и через Красный Крест искал. Не нашел. Война! Вся жизнь вверх тормашками!
– А мы тебя, думаешь, не искали?
– Как же мы теперь с товарищем Косаговским будем?
Генерал ответил сумрачным взглядом.
– Ты про Анфису?
– Да. Он, наверное, надежду еще имеет.
– Напишу я ему. Напишу все, что ты мне рассказал. И нож Юряткин Сереже отправим.
Генерал и Птуха помолчали, глядя мрачно в землю. Потом мичман спросил горько:
– Что напишете? Что надежды никакой нет? Э70 же кошмар!
– Ая считаю, что надежда есть. Может быть, тень надежды, но все же есть!
– Об чем речь? – вскочил Птуха. – О какой надежде вы говорите? Мне просто смешно. На гибель увела народ безумная старуха. В болоте утонули или с голода в тайге умерли.
– Сядь, не прыгай, – сердито сказал генерал.
Птуха сел на ровик, но отмахнулся безнадежно.
– И руками не маши раньше времени. На, читай! – Генерал вытащил из внутреннего кармана кителя аккуратно сложенную газету и протянул ее мичману: – Читай, читай!
Птуха развернул газету. Бросился в глаза заголовок, подчеркнутый красным карандашом.
«ЛЮДИ XVII ВЕКА В СИБИРИ (От собственного корреспондента)
Много еще диковин в Сибири…
В текущем году, летом, к катеру сплавной конторы, крейсировавшему по Витиму, вышел из тайги старик, одетый в какую-то домотканую хламину, и, пользуясь остановкой катера, подал работнику конторы Ильинскому прощение. Оно было написано на бересте церковнославянскими буквами и начиналось с несуществующего титула: «Великих речных вод обладателю…» В прошении рассказывалось, что в глубине тайги живут отрезанные от всего остального мира православные люди, не известные властям, страдающие от голода и холода, и им надо помочь. Сам старик тоже говорил на старославянском языке, не мог толком рассказать, где именно живут эти люди, и скоро опять ушел в тайгу. Прошение привезли в областной город, сдали в музей краеведам, а о старике молва пошла, что это сумасшедший…
На этом дело кончилось.
Но вот недавно, нынешней осенью, охотники-промысловики натолкнулись в тайге на неведомых людей, обнаружили 9 поселков и 6 хуторов, о которых до сих пор никто не знал. Добраться до этих поселков чрезвычайно трудно, ибо колесных дорог здесь нет совсем, а есть только глухие таежные тропы, заросшие травами, заваленные буреломом. Население говорит на славянском языке, не имеет ни имен, ни фамилий (вернее, скрывает их), и каждый называет другого «братом». Занимаются они земледелием, охотой и пчеловодством. Уклад жизни старозаветный, граничащий, примерно, с бытом семнадцатого века, между тем здесь имеются советские товары: мануфактура и прочее. Товарообмен производили какие-то спекулянты-скупщики, которые одни знали путь к неведомому району и тайно грабили этот район. Им выгодно было скрывать эти 15 селений. Никакой прямой связи с остальным миром таежные поселки не имели, никакие власти их не тревожили. Только теперь туда отправилась специальная экспедиция, которая зарегистрирует эту таежную «Америку».
Спрошенный нами по этому поводу известный сибирский краевед А. Р. Шнейдер заявил:
«При наших сибирских просторах и оторванности таежных районов от городов и административных центров, да еще при наличии бездорожья и почти непроходимых дебрей, мы еще немало в будущем откроем таких «Америк». Сибирские просторы и дебри представляют для всяких беглецов очень удобную «вотчину», где есть полная возможность скрыться. Поэтому, сколь ни сенсационно открытие девяти поселков и шести хуторов, ничего особенного, неожиданного в этом нет. Наоборот, надо ждать новых подобных открытий, не менее любопытных»[41].
Птуха сложил газету и молча передал ее генералу.
– Что скажешь теперь, Федор Тарасович?
– Похоже! И не похоже! Очень далеко наши друзья на норд вышли. На Витим.
– Высоко на север? – Генерал потрогал завязанное в узелок ухо. – А кто знает где, как и сколько времени они брели? Я думаю, что в газете говорится о новокитежанах. Видишь, опять они дыру в мир ищут. Ходока-старика на реку послали. Газета сообщает, что отправлена уже специальная экспедиция к таежным неведомым людям. А вдруг найдут? – взволнованно вздохнул генерал. – Найдут Анфису, Дарёнку твою найдут, Истому найдут! А?
– Может быть, может быть, – тихо проговорил Птуха.
– Об этом я и буду писать Виктору. И газету ему пошлю… Однако мы, кажется, одни на аэродроме остались. Вставай, мичман, поехали в Москву.
Что мне горько, – поднимаясь с ровика, сказал мичман, – очень мне горько, что не осталось у нас ничего на память о Ново-Китеже.
– Осталось! – Генерал протянул Птухе на ладони половину большого медного пятака. – Вот! Истома мне на память дал…
Гуран – лесной козел.
Так одесситы называют памятник на Приморском бульваре герцогу Ришелье.
Братство русской правды (БРП) – эмигрантская белогвардейско-фашистская организация, активно сотрудничавшая с военной разведкой императорской Японии. Центр БРП был в Маньчжурии, в Харбине.
Генерал Доихара – крупнейший организатор японского шпионажа противСССР на Дальнем Востоке.
Чахары – монгольское племя. Живут во Внутренней Монголии, автономном районе Китая.
Чемья – охотничья промысловая изба.
Кержаки – старообрядцы; слово происходит от названия города Керженца – одного из центров старообрядчества.
Копачи – старатели, золотоискатели-одиночки.
«Собачья вахта» (морск. жаргон). – Так моряки называют самую тяжелую вахту: от 12 часов ночи до 4-х утра.
