— Не могу постичь, как они здесь до этого додумываются, хотя знают, что война у дверей. У нас никто бы так не сумел.
— У нас для этого нет ни времени, ни охоты, — ответил гость. — У нас совсем другие задачи. Были и есть. Разве иначе ты мог бы здесь высадиться? А я — прилететь к тебе в гости? Наши мысли и наша сила нужны нам для других дел.
По ночам Мельхиор искал на небе ту звезду, которая была его родиной. Теперь он не мог бы сказать, что не испытывает более тоски по ней.
Не мог бы он и сказать, что по-прежнему не испытывает скуки. Пастуший рожок перестал удовлетворять его. Он тосковал по человеческой сутолоке, по могучей музыке, которую слышал однажды в давно сгоревшем городе.
Он знал, что примерно в одном дне полета отсюда есть большой город, еще пощаженный войной.
— Хорошо, что тебе снова пришла охота полетать, — сказала Катрин.
Они оставили дельных молодых людей присматривать за мельницей, им же они доверили и ребенка. А сами улетели. Сказали, что отправляются искать родных.
Сперва было счастье подъема и свободного парения в воздухе. Но через несколько часов полета над выжженной землей, где одни обуглившиеся деревни и пустота, ничего, кроме пустоты, Мельхиор подумал: «В этой пустыне даже самый быстрый полет бесцелен».
Наконец на горизонте показались городские башни. Скоро Мельхиор с Катрин опустились в дым, в людскую толчею. Город был самый большой из всех, какие Мельхиор видел раньше. Толпы беженцев смешались с коренными жителями.
Они устроились на постоялом дворе. Мельхиор тотчас сообщил о своем новом местопребывании. Но прежде чем с его звезды могли подтвердить прием, Катрин увлекла его в собор. Там как раз начинали играть на необычном серебристом инструменте, который Катрин назвала органом. Орган этот был известен далеко окрест. В соборе шло евангелическое богослужение.
Музыка неистовствовала. Мельхиор слушал как завороженный. Пели не только мальчики-хористы — вся община поднялась с колен и запела. Даже Катрин, словно кто-то заколдовал маленькую ведьму неожиданными звуками, то горестными, то радостными, тихонько вторила поющим.
Когда они вернулись на постоялый двор, Мельхиор принялся ждать ответа. Ответа не было. Он настойчиво взывал к своему другу и спутнику, который последним навестил его. Друг тоже не отозвался. Как будто передача Мельхиора не достигла цели.
На постоялом дворе он прислушивался к болтовне людей. Оказывается, город уцелел благодаря хитрости феодала, умевшего ладить со всеми — и ни с кем.
Мельхиор весь обратился в слух, когда при нем заговорили об одном старом ученом, который живет в этом городе и по велению феодала изучает движение звезд с помощью необычно сильной зрительной трубы.
Поскольку и на следующий день Мельхиор, несмотря на неоднократные передачи, не получил ответа, он решил посетить старого ученого. У старого ученого были зоркие, молодые глаза. Он привык к самым удивительным посетителям. Он позволил Мельхиору поглядеть в подзорную трубу, но она оказалась не сильней, чем груба Мельхиора.
После некоторых раздумий Мельхиор осмелился спросить у старика, не заметил ли тот каких-либо изменений в определенной части неба. Старик даже обрадовался вопросу. Значит, на сей раз к нему явился не праздный посетитель, а человек, который разбирается в таких вещах. Не придворный, которому хочется узнать будущее по расположению звезд, а внимательный наблюдатель. Ученый ответил:
— Да, немного времени тому назад на небе вспыхнул неожиданно сильный свет, словно зажглась сверхъяркая звезда. Этот свет я наблюдал и в следующую ночь. Теперь свет погас, но все это могло повлечь за собой некоторые перемены. Мне, однако, до сих пор не удалось их обнаружить.
Мельхиор подумал: «Вероятно, этот свет вспыхнул именно в то время, когда я летел сюда и когда слушал орган. Быть может, он повлиял и на судьбы моей родной звезды — вот почему я не могу ни передать донесение, ни получить ответ».
Наконец он спросил:
— А какова, по-вашему, причина?
Старый ученый отвечал:
— Я при всем желании не могу ответить на ваш вопрос. Мой повелитель наверняка решит, что то было знамение божье для него. Я же говорю вам открыто: я этого покамест не знаю. Мои предшественники были неразумны и суеверны, однако они добросовестно отмечали движение звезд. В их записях нет ни слова о подобных вспышках. Нам понятна лишь некая часть природы. Причины и последствия этого явления выяснятся позднее.
После долгого молчания Мельхиор сказал:
— Возможно, на той звезде обитают живые существа, которые знают больше, чем мы.
Старик рассмеялся.
— Возможно, возможно. Ты ведь евангелической веры, не так ли? Природа лишь здесь, на Земле, создала условия для жизни. Или ты веришь во второе грехопадение? И второе пришествие?
Мельхиор ответил:
— Говорить «лишь здесь» мы можем только сейчас. Исходя из того, что нам известно…
— Из того, что нам известно, — спокойно повторил старик.
Выйдя от ученого. Мельхиор сказал себе, что теперь он навсегда остается на Земле, без какой-либо связи, без какой-либо надежды на ответ, без какого-либо задания.
Теперь он лишился родины.
Катрин испугалась, увидев его лицо, и тогда он признался:
— У меня так болит сердце, словно оно раскололось надвое.
Они полетели обратно над опустошенной землей. Он думал: «Ну почему, почему земляне своими руками все уничтожили?»
Зеленая цепь холмов с лесами и лугами, с ручьем, который вращал мельничное колесо, — здесь их ждал покой после долгих часов полета над опустошенной землей.
Мельхиор подумал: «Возможно все. Земля зазеленеет снова. Что же, потом ее снова выжгут и она снова зазеленеет? А что там у меня на родине? Впрочем, у меня нет больше родины. Связь прервана. Не навсегда ли?»
Молодой мельник с радостью принял предложение Мельхиора взять на себя заботы о мельнице. Мельхиор, чьи силы таяли день ото дня, лишь немного подсоблял ему. Чтобы зарабатывать на жизнь, он чинил крестьянам всякий инструмент или изобретал для них новый. Соорудил он и ткацкий станок для Катрин. Ибо выяснилось, что она превосходно умеет ткать. По совету Мельхиора, она впрядала в свои ткани многоцветные узоры, даже изображения людей и животных. Скоро ее ткани прославились и полюбились во всей округе.
Мельхиор слабел на глазах. Как ни пытался он установить связь с друзьями на родной планете, ему ни разу не ответили. Звезда, правда, была видна на небе, но сама она не посылала сигналов и не отвечала на сигналы Мельхиора.
Они жили со своим ребенком неподалеку от мельницы, в нерушимом покое. Только стук мельничного колеса да щебетанье ребенка вот и все, что они слышали с раннего утра до позднего вечера.
