Картин у Бартини было много, — почему же Чутко (или сам Бартини) выбрал именно эту — с явно аллегорическим маяком? Последователь Рерихов
непременно вспомнит о Башне Шамбалы. Белый свет на вершине исходит из
таинственного кристалла, называемого Чантамани. Тибетские ламы
утверждают, чтс мелкими осколками этого камня владеют десятки
посвященных, выполняющих свою тайную миссию в разных странах.
Похожая легенда была известна в духовно-рыцарских орденах раннего
Средневековья. Говорили о чудесном камне, разбившемся на два или три
осколка; меньший из них был вделан в знаменитое кольцо Соломона, а из
большого выточили чашу Святого Грааля — ту самую, из которой Апостолы
причащались на Тайной Вечере. После казни в нее собрали кровь Учителя.
Красиво и неправдоподобно… Но все, кто рассказывал нам о Бартини, отмечали, что на его галстуке была булавка с каким-то блестящим камушком.
Эту же булавку он прикалывал на шарф, — если надевалось пальто.
И.Чутко: «…Некоторые странности в его поведении, в том, как он
воспринимает окружающее, можно было заметить еще задолго до гимназии.
Например, он ничего не боялся: в пять лет, был случай, темным осенним
вечером ушел один в заброшенный парк князей Скарпа, чтобы увидеть фею, жившую, по преданию, в боковой башне пустующего замка. К этой башне, сложенной из небольших ноздреватых валунов, чуть подует ветер —
гудевшей внутри на разные голоса, добрые люди и днем-то решались
приближаться только компаниями. В парке Роберто заблудился, заснул под
папоротником».
В последнем издании «Красных самолетов» есть эпизод с неким
гипнотизером и телепатом. Он предложил проверить наличие таких
способностей у зрителей. Здесь появились слова, которых не было в первых
изданиях: «…оказывается, по части телепатии пятнадцатилетний Роберто
может поспорить с самим маэстро».
«Типичный прогрессор!» — полушутя-полусерьезно уверял нас один
таганрогский знакомый Бартини, большой почитатель Стругацких. В
доказательство он привел немало случаев, когда барон отвечал на вопрос
раньше, чем его успевали задать. Знали за ним и другую странность: Бартини почему-то не чувствовал жажду и голод, и коробка с вафельным
тортом стояла на рабочем столе, — как напоминание. Однажды конструктор
упал в обморок прямо у чертежной доски — забыл вовремя попить! То же
самое произошло в минавиапромовской столовой , когда Роберта
Людвиговича заставили пригубить водку. Об этом вспомнили два
человека, — они утверждали, что Бартини был абсолютным трезвенником.
— Чепуха! — убежденно сказал С., старый приятель Бартини. — Ел и пил
он как все. Женщин любил. А вот то, что без чувств его находили — факт.
Талантливейший визионер был, по-нынешнему — контактер: без страховки
«улетал» на несколько часов! Смотреть страшно было: бледный, под глазами
темные круги, — как после глубокого запоя. В шараге его таким и запомнили
— сидит часами, глаза закрыты, в лице ни кровинки. А потом выдавал
сумасшедшие проекты… Был такой случай: в конце сорокового года, когда
Ту-2 еще не летал, Бартини предсказал, что максимальная скорость будет
почти на сто километров меньше ожидаемой. Сперва прогноз не
подтвердился: опытный экземпляр достиг расчетной скорости. Туполев, конечно, посмеивался… И что вы думаете?! Серийные машины — с
усиленным, по требованию ВВС, вооружением и с другими моторами —
развивали скорость, предсказанную Робертом Людвиговичем! Ну откуда он
мог знать, что «движок» АМ-37 снимут с производства? Таких случаев было
немало — достаточно, чтобы понять: это не расчет, не интуиция. Как, извините, рассчитать — в каком гастрономе хороший коньяк дают? А ведь ни
разу не ошибся! Удивительный был человек, — какой-то… неземной, что ли?
Не помню, чтобы он на кого-нибудь голос повысил. Совершенно одинаково
держался, разговаривая с министром и с чертежником. В кабинете Бартини
царил полнейший беспорядок: бумаги лежали везде — на столе, на полу, на
подоконнике — в несколько слоев… Но в этом хаосе была какая-то система: он никогда ничего не искал, брал нужный чертеж из кучи не глядя.
8. «В МОЕМ СОЗНАНИИ СОВЕРШАЕТСЯ ТАИНСТВО…»
«Не понятое вами остерегайтесь называть несуществующим», — говорил
Бартини. В одной из работ он пишет: «Есть Мир, необозримо разнообразный
во времени и пространстве, и есть Я, исчезающе малая частица этого Мира.
Появившись на мгновение на вечной арене бытия, она старается понять, что
есть Мир и что есть сознание, включающее в себя всю Вселенную и само
навсегда в нее включенное. Начало вещей уходит в беспредельную даль
исчезнувших времен, их будущее — вечное чередование в загадочном
калейдоскопе судьбы. Их прошлое уже исчезло, оно ушло. Куда? Никто этого
не знает. Их будущее еще не наступило, его сейчас также нет. А настоящее?
Это вечно исчезающий рубеж между бесконечным уже не существующим
прошлым и бесконечным еще не существующим будущим. Мертвая материя
ожила и мыслит. В моем сознании совершается таинство: материя изумленно
рассматривает самое себя в моем лице. В этом акте самопознания
невозможно проследить границу между объектом и субъектом ни во времени, ни в пространстве. Мне думается, что поэтому невозможно дать раздельное
понимание сущности вещей и сущности их познания».
Если нет будущего и прошлого, что же остается? Нечто, не имеющее
длительности и соединяющее одно небытие с другим. Стало быть, мир
вообще не существует? Единственный способ избежать этого абсурда —
признать другой: все времена существуют одновременно. «Прошлое, настоящее и будущее — одно и то же, — говорил Бартини. — В этом смысле
время похоже на дорогу: она не исчезает после того, как мы прошли по ней и
не возникает сию секунду, открываясь за поворотом». Так считал и Мишель
Нострадамус: возможность предсказаний он объяснял «самим фактом
абсолютной вечности, включающей в себя все времена».
(«Он заранее знал, что Берлиоз попадет под трамвай!» — сказал Иван
Бездомный, оказавшись в сумасшедшем доме. И это ему тоже было
предсказано).
В пятидесятые годы Бартини начал писать автобиографическую
киноповесть «Цепь». В прологе — далекое будущее, но само действие
начинается в позднем неолите, с таинственного рождения великана Ра-Мега, зачатого в момент взрыва Сверхновой. И.Чутко пересказывает этот сюжет в
