От обрушившихся знаний голова пошла кругом, но Фридрих взял себя в руки и направил мысли на анализ ситуации и поиск оптимального решения. Значит, все жители Готланда – не простые смертные, а люди, допущенные к информации. Это военные, работники спецслужб, члены правительства – сильные мира сего. Как известно, наверх быстро всплывает в основном субстанция коричневого цвета, значит, почти все собравшиеся на острове – прожженные прагматики, которые мать продадут и горло брату перегрызут. Доверять им нельзя. Обыграть их будет непросто.
Мышеловка захлопнулась. Брать лодку и плыть назад – самоубийство. Нужно найти способ избежать инъекции.
– А возможен вариант, что мы останемся среди вас, но не получим укол? – спросил он.
Красицкий покачал головой:
– У вас два варианта: долгая жизнь и бесплодие или лодка и неизвестность, но возможность размножаться. Выбирайте.
Людей на острове тысячи, перебить всех не получится. Даже если прорваться к боевым кораблям, неизвестно, удастся ли их угнать. Даже если удастся, то его догонят другие готландцы. Да и смысл возвращаться ни с чем? Вариант отметается. Плыть в лапы мутов на лодке тоже нет смысла. Значит, остается одно: сделать инъекцию, принять условия местных, если таковые имеются, влиться в коллектив и попытаться сбежать потом. Правда, непонятно, куда бежать и зачем. Все, приплыли: впереди стена.
Ученики с радостью и надеждой смотрели на него, только на лице Снега читалась грусть. Глупые, они не понимают, насколько все плохо. Все надежды обернулись могильными плитами! Он один – сумасшедший, который пытается спасти то, что обречено на умирание.
В любом случае, нужно хотя бы парням оставить надежду. Фридрих сделал одухотворенное лицо и проговорил:
– О чем тут думать? Я с момента заражения четыре года не мутировал, у меня времени почти не осталось, давайте вашу инъекцию!
Парни вытаращили глаза, не веря своим ушам. Фридрих продолжал врать:
– Не представляете, до чего жутко жить, зная, что в твоей крови циркулирует зараза! В любую минуту… Давайте же его скорее!
– Только завтра. В нашем городе его нет, – подала голос Лана, разливающая чай по чашкам.
Первым она обслужила Фридриха, он принял блюдце с чашкой, поблагодарил женщину. Только бы парни поняли, что сейчас надо не качать права, а подыграть ему. Похоже, до Беркута дошло:
– А вдруг мы уже сейчас мутируем? Вам хорошо, а мы рискуем.
– Это невозможно. Антивирус находится в одном месте, его невозможно куда бы то ни было перевезти – еще одна злая шутка Бильмана, – сказал старик, кряхтя, привалился к стене другим боком и скрестил руки на груди. – Вы сами все увидите. Вам повезло, что мы вас предупреждаем, обычно человек узнает обо всем постфактум, но в нашей общине случались эксцессы, когда люди мстили за ложь, потому лучше сразу сказать, а вы уж сами решайте.
Красицкий хлопнул в ладоши:
– Чуть не забыл! Имеется маленькое дополнение. Нас тут мало, много стариков. Потому вам надо будет отработать право на долголетие. И еще раз напоминаю: никто не должен покидать остров без разрешения правительства. Любой нарушитель будет уничтожен.
– Отработать – это как? – без эмоций спросил Яр, видно было, что перспектива остаться тут навсегда его не радовала.
– Ничего сложного. Вам предстоит трудиться на нефтяной вышке пять лет. Если вы что-то умеете лучше других, радуйтесь: вам предстоит работа по призванию. Но в любом случае вопросы вашего трудоустройства буду решать не я.
Беркут впился во Фридриха взглядом, словно пытался прочесть его мысли.
Работа на вышке не входила в его планы, надо будет показать себя и мальчишек умелыми инженерами, пару моторов запустить или «изобрести» для них что-нибудь давно известное. Плохо, что у них есть нефть, могут заинтересоваться его талантом и отправить на вышку чинить оборудование. Ничего, он пообещал себе что-нибудь придумать позже.
– Достойная плата. Я согласен. Парни, вы как? – сказал Фридрих. Ему казалось, что он бесконечно долго бежал к цели, терял смысл жизни, друзей, любимых. И вот последний поворот.
Сил почти не осталось. Собраться для последнего рывка, свернуть… И удариться о бетонную стену. Антивирус не забрать, чтобы построить свой мир. Максимум, что можно сделать, – подарить ребятам долгую жизнь. Пусть поживут без страха. Но скажут ли они спасибо?
В любом случае разумнее жить, чем обречь себя на смерть. Со временем можно что-то придумать. В конце концов готландцы вымрут, и тогда парни смогут протолкнуть его идею и обмануть Бильмана посмертно.
Леший так ничего и не понял, завертел головой по сторонам и сказал:
– Меня Оля ждет, мне надо вернуться к ней!
– Ты умрешь по пути. У тебя нет шансов, – мрачно проговорил Снег.
Фридрих посмотрел на него и улыбнулся, но до Снега не дошел намек, что надо изо всех сил изображать радость. Зато Беркут и Яр поняли, заулыбались, закивали.
– Так вы согласны? – Лана протянула чашку Лешему, он покосился на Фридриха и буркнул:
– Да, но…
– Никаких «но», – сказал Фридрих. – Парни, мы достигли своей цели и наконец в безопасности! Вокруг – равные, никто не целит в спину, не гонит тебя, как дикого зверя. Мы ведь этого хотели! Впервые за долгое время мы можем спать, не выставляя дозорных!
Он отхлебнул чай и вспомнил старинную его характеристику: «веником отдает».
– Я жду вашего согласия, – напомнил Красицкий, встал, протопал к шкафу, покрытому потемневшим лаком, вытащил журнал в темной обложке и карандаш.
– Мы все согласны, – сказал Фридрих. – Или нет?
Леший, насупившись, молчал, Снег старался изобразить радость. Вот и славно. Хотя ничего хорошего.
– Я так рада, что вы с нами, – защебетала Лана. – Расскажите, как там, на материке, а то здесь одно и то же, одно и то же! И по-русски мало кто разговаривает.
С женщиной надо будет подружиться, чтобы выкачать из нее побольше информации о том, как живет остров, какие тут правила и секреты. Наверняка она в курсе многого.
Красицкий протянул журнал Фридриху:
– Напишите сегодняшнее число, свои имя, фамилию, если есть. Примерную дату рождения, род деятельности. Это учет всех прибывших. Последние гости у нас были десять лет назад из Германии. Несговорчивые гости, хотели заполучить антивирус в единоличное пользование и за то поплатились.
– Наших тут много? – поинтересовался Фридрих и обратился к носатой: – Лана, можно мне еще чаю?
Женщина кивнула и побежала к чайнику, переступая через вытянутые ноги.
– Здесь, в Слите, сто пятнадцать человек русских, в столице аж тысяча.
