Элай ненавидел «Фанатиков». Он знал, кто попадает в их ряды. Лучше бы таких расстреливали на месте.
«Ты хочешь прорваться к Наре, нарушить процесс ее излечения и поклянчить немножко магии для себя, да?»
Заверещал коммуникатор, и Ловсон ему обрадовался.
— Стратег? — уточнил Эндрю Безымянный. — У тебя десять минут, чтобы ко мне добраться. Бегом. Время пошло.
После приземления улыбчивый и радушный блондин превратился в высокомерного зануду, впрочем, Элай лишь отметил резкое изменение. Что двигало красавчиком, и почему он так себя ведет — стратега, в теле которого просыпался клещ, не заботило.
Жалко, конечно, что не довелось самому стать боевым лордом.
— Слушаюсь, дор Безымянный, — голос не дрогнул, слава Лодену. Стратег обернулся на медиков:
— Простите, но я вынужден идти. Умоляю вас — найдите средство, чтобы мы могли определить, человек перед нами или же управляемый жуками труп.
— Разумеется, дор стратег, — сказал ему жрец, так и не оторвавший взгляда от мертвого ловура. А вот Скиано как-то странно посмотрел на Элая, и Ловсону совсем не понравилась задумчивость на лице старика.
С другой стороны — какая разница. Все равно скоро подыхать. Успеть бы сделать хоть что-нибудь полезное за это время.
— Вы не знаете, как обстоят дела у Нары? — спросил Элай.
Жрец, проводящий вскрытие, поднял взгляд на стратега.
— Простите? — равнодушно переспросил он.
— У вас в блоке находится жрица… У нее… — как же сложно сформулировать проблему Нары. Нельзя же сказать, что она спятила, рехнулась, съехала с катушек. Должно быть иное слово.
— Девушка с психической травмой? — просиял жрец. — Она идет на поправку. Может быть, вскоре мы сможем выпустить ее из изолятора. Не волнуйтесь, дор Ловсон. Она сильная женщина. Через неделю, я уверен, ваша жрица будет в полном порядке.
Элай благодарно улыбнулся, кивнул собравшимся на вскрытие медикам и покинул операционную. Это хорошо, что через неделю Нара будет в порядке. Обидно, что нельзя сказать то же самое о себе.
Лоден свидетель, неужели он пожалеет о том, что решил помочь ей? Неужели он настолько плох как человек и как друг?
«Конечно, мразь. Ты ведь уже жалеешь. Ты ведь уже думаешь о том, что можно было бы потянуть время до отправки. Что можно было бы скрывать болезнь Нары еще месяц, а то и другой, да?»
Завтра он попытается пробиться к ней, а предлог придумает какой-нибудь, неужели их мало? Кто-нибудь из жрецов проведет. В конце концов, это же его друг. Неужели нельзя проведать старого боевого товарища, а?
Эндрю Безымянный поселился в самом сердце цитадели. Вообще старая военная база внутри очень напоминала заброшенный бункер. Узкие переходы с коробами для проводов на потолке; просторные, но темные залы, пропахшие сыростью и временем; длинные, безлюдные казармы с рядами ржавых коек. Поросшие плесенью и паутиной склады, каюты, отсеки. Крепкие стены давили на Элая. Он гораздо лучше чувствовал себя на поверхности, на первой линии обороны, чем здесь.
Тем более, что дым от сгоревших джунглей почти сошел на «нет», и находиться на стенах периметра можно было и без инициированных фильтров.
Коридор в командирский отсек охраняли бойцы из «Дыхания смерти». Длинноволосый красавчик доверял им больше, чем простым солдатам. При нем постоянно находился кто-то из мортов войны. В темноте перехода белый огонь, бурлящий под шлемами мертвецов, казался просто ослепительным.
Никто из некробойцов даже не шевельнулся, пока Элай шагал мимо них к двери в отсек.
Боль от клеща стреляла все чаще и чаще. Но это ничего… Ничего. Завтра станет совсем худо. Ловсон покрылся липким потом, вспомнив боли, мучившие его в прошлый раз. Как же не хотелось вновь испытывать их на своей шкуре.
«Да-да, слабак. Ты уже жалеешь, верно?»
— Дор боевой лорд, — вошел он в тускло освещенную комнату.
Кроме длинноволосого блондинчика здесь же находился жрец, чье лицо закрывала глухая маска. В ней даже прорезей для глаз не было.
— Привет, Ловсон. Во-первых, поздравляю, Скорп официально назначил тебя боевым лордом, поэтому оставим официоз и зови меня просто Эндрю. — Безымянный сидел за пультом, над которым расположилось несколько десятков мониторов. Отсюда было удобно следить за округой. Жалко, что не сразу Элай нашел этот сокрытый отсек. Очень жа…
— Простите? — изумленно спросил Ловсон.
— Твое имя отныне — боевой лорд Рысь. Не спрашивай меня почему так — это, как обычно, решение владыки. Бонган Скорп любит животных, — одними губами улыбнулся Эндрю. — Но на этом хорошие новости закончились, коллега.
Железнолицый служитель стоял за спиной боевого лорда, опустив голову, и, как показалось Ловсону, внимательно вслушивался в речь офицера.
— Я… Я не понимаю, — Элай даже про клеща забыл.
— Сейчас поймешь. Садись, — он кивнул на одно из кресел. Нервно потер руки, словно смывая с них грязь.
Новоиспеченный боевой лорд сел на первый попавшийся стул. Здесь, в пустующем отсеке, их было в достатке.
Эндрю убедился, что Ловсон сидит, и коснулся пульта. На всех мониторах тут же появилось лицо Скорпа.
— Что-то произошло? — с нехорошим предчувствием спросил Элай.
— Слушай, — скривился Эндрю. — Скорп просил, чтобы ты лично все прослушал.
Он щелкнул клавишей на панели.
— Беда никогда не приходит одна, «Каратели», — заговорил владыка корпуса. Вид у него был подавленный, глаза потухли, губы по-старчески тряслись. Бонган Скорп выглядел глубоко несчастным человеком.
— Что произошло? — прошептал Элай.
— Его дочка убита на Приме. Слушай и не вмешивайся!
— Случилось то, чему я не могу найти объяснения, — тусклым голосом говорил Бонган, — мне сложно подыскать слова, которые правильно опишут степень моего горя и моего изумления. Император убит, «Каратели». Стоик Халамер был вероломно убит наместником той планеты, за которую мы сражаемся! Наместником Раздора Цератом Малконом!
Элай не поверил в то, что услышал.
Скорп пошевелился, расправил плечи. В голосе прорезалась сталь.
— Заговорщики также убили мою дочку Диан и моего внука: единственного наследника престола — Рэйарда Третьего. Династия Халамеров прервана. Да, я говорю именно так и молю Лодена, чтобы вы приняли мои слова. Потому что правда значительно страшнее.
Эндрю закинул руки за голову и качнулся в кресле, не отрывая взгляда от экрана монитора.
— Я не хочу от вас ничего скрывать, «Каратели». Я буду честен с вами и скажу все без утайки, потому что мы всегда были едины. Та империя, которую мы знали, погибла. Предатели и убийцы мечтают отобрать освободившийся трон, и мы не можем поддержать тех, кто окропил свои руки кровью Халамеров. Раздор, Прокхат и Ливень — принадлежат изменникам. Так почему же мы продолжаем сражаться здесь, за них, пока за нашими спинами они рушат древние устои?
