Олег присматривался, присматривался к нему и вдруг узнал: да ведь это же тот самый зверски всклокоченный бородач из очереди, который рассказывал про живую Землю!
— Было дело, — признался Виктор, когда допрос был окончен, и Олег сам решил спросить кое о чем. — Иногда мы пытаемся раздобыть информацию и в городе.
— Вы ходите в город? — удивился Олег. — Постоянно?
— Еще бы! Как же иначе узнавать, что он против нас замышляет? Самое удобное место для этого — очередь. Можно завести разговор на любую тему и услышать столько мнений — выбирай любое. Вот только микробиологов мало осталось… Если бы я тогда знал, что Кислицын был знаком с Корфом, я бы, конечно, нашел повод поговорить с ним. А так, наобум… Не идти же мне, в самом деле, на анализ крови!
— И многие покой… то есть… многие здешние бывают в городе? — Олег виновато улыбнулся.
Но обижаться здесь было не принято. Да и не на кого…
— Группы уходят и возвращаются каждый день, — сказал Бойко. — Нам нужны продукты, горючее, еще много чего… Приходится заниматься и разведкой, и драться порой…
— С кем? — спросил Олег и сразу вспомнил завал на дороге, где на них напали бандиты.
— С городом, — ответил Виктор. — Да, драться с городом. Нельзя им позволять убивать нас. Для их же пользы. Потому что мы — это они. И вирус распространяется не нами, как они думают, а их собственной нищетой. Когда не хватает продуктов, жилья, одежды, рано или поздно обязательно начнется еще и эпидемия. Не СВС, так чума, холера или оспа… Отсутствие ботинок и велосипедов означает и отсутствие возможности спастись. Не только от болезни — от чего угодно! От землетрясения не спастись, если у тебя единственный в районе автомобиль или телевизор. Нищета убивает непосредственно, своими руками. Поэтому, чтобы победить эпидемию, нужно бороться не с вирусоносителями, а с теми, кто насаждает нищету и выдает ее за высшую справедливость и величайшую добродетель.
Да, СВС неизлечим. Но распространение его можно было предотвратить одними профилактическими мерами. Если бы люди в погоне за куском хлеба не изматывались до полного скотского равнодушия друг к другу, если бы правительство не делало вид, что ничего не происходит…
— Правительство не трожь! — прервал вдруг разгоряченного оратора человек, только что вошедший в комнату. Был он высок и очень худ, даже, пожалуй, изможден. Но глаза его смеялись, Все, кто был в комнате, повернули головы и смотрели на его запыленную одежду и окровавленную повязку на голове.
— Правительство не дремлет, — сказал он, бросив на пол звякнувший рюкзак и блаженно развалившись в кресле. — Только что из города. Все говорят о планирующейся бомбардировке Базы…
— А! — Виктор махнул рукой. — В первый раз, что ли? Ты лучше скажи: привез?
Человек в кресле устало улыбнулся.
— А как же! — сказал он с ехидцей.
— Сколько? — выдохнули все.
— Восемь штучек. Как одна копейка.
Несколько человек сразу бросились к рюкзаку и стали вынимать из него какие-то незнакомые Олегу железяки с торчащими во все стороны проводами.
— Имейте в виду, — лениво протянул худой. — Три штуки мои…
— Чай! По этому поводу — чай! — засуетился Виктор.
— У нас, между прочим, тоже не без новостей, — сказал он худому и показал на Олега. — Вот, знакомьтесь. Новенький кое-что рассказывает про Корфа…
— Ну?! — худой подался вперед с выражением живейшего интереса на лице.
Олегу пришлось еще раз повторить всю историю. Но, закончив рассказ, он потребовал, чтобы и ему наконец объяснили, что представляет собой “Нейрон” и какой в нем прок.
— Судя по тому, что ты рассказываешь, — начал Виктор, — Корф всерьез считал найденный монолит частью нервной системы Земли, чем-то вроде нервной клетки у животных. Он и установку назвал по имени такой клетки — “Нейрон”. В своих записях он утверждает, что авария на Базе и появление вируса СВС — прямое следствие экспериментов с монолитом.
“Воздействие на него раздражителей различной природы, — наизусть ведь помню уже, а? Значит, э-э… — химических электрических, механических и т. п. неизменно вызывает реакцию. Но реакция эта непредсказуема”. В другом месте у него сказано что так же непредсказуема реакция нашей планеты на раздражители ее нервной системы, создаваемые в результате деятельности человека. Иными словами, новый вирус действительно может возникнуть на вновь пробуренную скважину а землетрясение может стать следствием загрязнения атмосферы.
Но это все у Корфа. Мы же пока не можем найти веских подтверждений этой теории. Монолит не особенно похож не нейрон, разве что внешне. Больше чем на гранитный памятник нейрону он не тянет. То есть наоборот — он гораздо сложнее. И все же что-то от живой клетки в нем есть.
Как в хромосомах клетки содержится информация обе всем организме, так и в этом ветвящемся камешке закодировано описание целого мира — обитаемой планеты… Только вот какой? В некоторых деталях она сильно отличается от Земли!
— Откуда вы знаете? — не удержался Олег. — Вы ее видели?
— Да, — просто сказал Виктор. — Некоторые видели. Корф, например. Именно он изобрел способ проникнуть в этот мир.
— А как? — жадно спросил Олег.
— Довольно просто. Дело, видишь ли, в том, что монолит Корфа больше всего похож не на нейрон и не на клетку с хромосомами…
— А на что?
— На компьютер. Да, да, на самый обычный компьютер только имеющий огромную память и быстродействие, способный выполнять множество параллельных операций. В его памяти хранится вся информация о неизвестной планете, а может, с Земле, которой она когда-то была или могла быть, или будет если включить в работу этот удаленный модуль своей интеллектуальной системы.
Вне этой системы он мертв, как простой камень, пока ж запущена управляющая им программа. Корф научился программировать на этом компьютере. Он создал аппаратур) которая переписывает в его память часть человеческого сознания присоединяет необходимые для жизнедеятельности блоки информации самого “Нейрона” и, наконец, дает старт сконструированной таким образом программе. Вот и все, что нужно, чтобы оказаться внутри. Эту идею Корфу, возможно, подсказали фантастические романы, описывающие жизнь в недрах компьютера, как некое “Путешествие в таинственную страну”. Но на деле все оказалось не так уж просто, и сейчас перед нами гораздо больше проблем, чем путей их решения.
Олег кивнул. Он слабо разбирался в вычислительной технике, но с разного рода проблемами сталкивался не раз.
— Так, например, — продолжал Бойко, — записав часть своего сознания в память “Нейрона”, человек не может отсоединиться от его информационных портов, пока сам не вернется из дальнего путешествия в чужой мир, а к тому есть препятствия.
