Он стоял, скрестив на груди руки и глубоко задумавшись. Он смотрел на противоположный, недоступный край трещины. Ее острая кромка была там совсем другого цвета, обведенная красноватой каймой. Розовые пятна причудливым узором отходили от нее на десятки метров, заполняя ямы и впадины равнины.
— Вот это я хотел увидеть больше всего в жизни, — сказал Петр Громов.
— Не знаю, сэр, что вы хотели, но я уже вижу и, к счастью на этой стороне, именно то, что по сердцу всякому, живущему в кредит.
Аникин удивленно наблюдал,как Том Годвин поспешно насыпал пирамиду камней.
— Что это ты? — поинтересовался он.
— Том Годвин платит по векселям, Ван! Спасательная экспедиция, топливо — все за мой счет.
— На котором лишь прожитые годы?
— Все они не стоят последнего часа. Теперь на счете прииск имени невесты.
— Вот как?- заинтересовалась Эллен.
— Золотых слитков не меньше, чем в Нью-Йорке религиозных сект. Забирайте сколько хотите самородков. Их зафиксировал спутник с селеноцентрической орбиты. По контракту с компанией «Америкголд моторс» из десяти заявленных приисков второй- мой! Вот этот! О'кей!
Аникин брал из рук Годвина темно-червонные острогранные слитки с пятнами слежавшейся пыли в углублениях и возвращал их ему. Тот уже не знал, куда их девать, заполнив карманы скафандра.
— На Луне,- сказал Аникин,- железный гвоздь, привезенный с Земли, становится золотым. По цене. Твои самородки, доставленные с Луны, обойдутся на Земле не дешевле искусственных изотопов золота.
— Лунное золото будет новой международной валютой. Так задумали боссы, — объяснил Годвин.- Уж я-то не буду дураком! Наукой занимались парни с «Аполло», а я…
— Слушай ты, чудак!- начал было Аникин. Годвин не слушал. Он что-то написал на бумажке и положил ее в вершину горки.
— Не придавливай, — посоветовал Аникин. — И так пролежит тысячелетия, дождем не вымочит, ветром не сдует.
— Записку можно предъявить и раньше, — сказал Годвин и, вынув бумажку из-под камня, протянул ее Эллен.
Эллен прочла, нахмурилась и молча возвратила.
— В ракете я… выдумал невесту, — буркнул Годвин.
Озабоченная Эллен подошла к Петру Громову.
— Командор. Трещина- это страшно.
— Вы так считаете? — покосился на нее Петр Громов.
— А как вы подумаете, чьим именем назван прииск?
Петр Громов пристально посмотрел на Эллен.
— И поэтому опасаетесь всяческих трещин?
Эллен посмотрела не на трещину, а на бумажку в камнях, на которой было написано: «Прииск Эллен».
— Объяснение не лишено оригинальности, — сказала она.
— Что там вам объясняют, Зль? — тревожно спросил Годвин.
— Вред трещин, — ответила Эллен.
— Трещину нужно преодолеть, — внушительно произнес Петр Громов.
— К черту, командор! Головой рискуют бедняки, а сейчас вы имеете дело с богатым человеком, жизнь которого в Америке принято оберегать частными детективами.
— Мы рискуем не вашей жизнью, Годвин, а танкеткой.
— Жалею, что она пуста.
Эллен обернулась.
Танкетка приближалась к краю трещины, отбрасывая манипулятором крупные самородки. За полусферой виднелся Евгений.
— Напрасно золотом бросаешься,- заметил ему Петр Громов.- Тяжелые камни пригодятся для трамплина.
— Это не щедрость смертника с электрического стула?- поинтересовался Годвин.
— Нет, трезвый расчет,- ответил Петр Сергеевич.
— Наташа уже побежала в соседний корпус,- сказал Евгений.- На дворе ливень. А она в чем была выскочила. Электронно-математическая машина сейчас высчитывает скорость разбега, угол взлета, силу удара…
Эллен восхищенно смотрела на Евгения.
— И вы прыгаете?
— Даже если бы находился в кабине, — ответил он.
Через пять минут в полусфере танкетки рядом с Евгением появилась голова Наташи. Мокрые волосы свисали на плечи прядями, на озабоченном лице виднелись капли дождя. Она тяжело дышала.
Евгений взял у нее информационную карточку.
— Ну как?- спросил Пётр Сергеевич.
Евгений посмотрел отсутствующим взглядом на брата, потом обернулся к горному склону, словно оценивая его.
— Может быть, с него удастся разбежаться. Скорость нужна не ниже ста сорока трех километров в час. Угол взлета сорок пять градусов.
— Как у старых гаубиц,- заметил Аникин.
— Так и думал, будем насыпать трамплин, — решил Петр Громов.- А удар?- И он посмотрел на Наташу.
Она смутилась.
— Здравствуйте, Петр Сергеевич. Простите, я совсем вымокла. Математическая машина сейчас заново проверяет все узлы на удар. Но я уже сказала Жене. Надо прыгать.
— Спасибо, Наташа,- сказал Петр Громов и скомандовал:- За работу, друзья!
Наташа долго наблюдала через приоткрытую дверь макета танкетки, как люди на Луне поднимали огромные камни и возводили трамплин, похожий на снежную горку для детей.
Танкетка приволокла в железных руках глыбу камня, которая не уступала постаменту памятника Петру I в Ленинграде. Ее положили у самого края пропасти.
Трамплин был готов.
Побледневшая Эллен наблюдала, как танкетка, примеряясь, чуть въехала на насыпанную крутую каменную горку. Трамплин обрывался на краю трещины. Эллен с сомнением измеряла глазами расстояние до противоположного края. Трудно было поверить, что машина долетит до него.
Петр Громов угадал ее мысли. Он сказал:
— На Земле лава вулканов, выброшенная из кратера, тут же стекает по склонам. На Луне тяжесть меньше и лава пролетала над поверхностью десятки километров, образуя кольцевые хребты цирков.
— Ну, это еще не доказано! — запротестовал Аникин.
— Сейчас убедишься.
Евгений с танкеткой уподобился вылетающей из жерла вулкана каменной глыбе.
Танкетка забралась высоко на горный склон и замерла там, словно не решаясь ринуться вниз.
В шлемофонах ощущались шорохи, похожие на шум дождя. Они доносились с Земли, из лаборатории дальнеуправления, в которой было открыто окно.
Но вот танкетка двинулась, помчалась, подпрыгивая на камнях, кренясь то в одну, то в другую сторону. Бег ее все ускорялся, она уже пролетала по десятку метров над камнями, снова касалась их и вновь взлетала, готовая совсем оторваться от поверхности. Нужно было обладать феноменально быстрой реакцией и точной интуицией, чтобы рассчитать на три секунды раньше толчки и повороты танкетки. Ведь Евгений видел все с опозданием на полторы секунды, и столько же тратилось на то, чтобы его команда достигла аппаратов танкетки.
Совершенно беззвучно, подпрыгивая и грохаясь на камни, танкетка подлетела к трамплину, задела его одной гусеницей, накренилась и вдруг вывернулась, не опрокинулась, оказалась на узкой взбегающей дорожке. Еще мгновение — и она, устремляясь носом к звездному небу, сорвалась с вертикального обрыва и, как по воздуху, которого нет на Луне, пот-добно выпущенному снаряду, полетела над мрачной пропастью.
