– Куда впадает эта река? – спросил Игорь у нестабилизированного.
– Никуда, – ответил тот.
– Эта речка называется Стикс, – мрачно пошутил Кийск.
Перейдя речку вброд, они вскоре достигли каменной плиты, служащей основанием для высоких, отвесных скал.
Аника устало опустилась на камень и закрыла глаза. Но уже через минуту она приподнялась, достала из своей сумки расческу и зеркальце и начала приводить в порядок спутанные волосы.
Проводник, сказав, что скоро вернется, направился куда-то вдоль скальной стены. Вернулся он минут через десять, неся в охапке десятка полтора серых волокнистых брикетов, используемых в пустых землях в качестве топлива.
Разведя огонь, люди стали сушить одежду и обувь. Заставили раздеться и нестабилизированного, хотя тот долго упирался. Сняв наконец одежду, проводник присел в стороне от остальных, старательно отводя лицо в сторону и прикрывая его ладонью.
– Слушай, кончай дичиться, – окликнул его Кийск. – Двигайся ближе к огню.
– Хочешь подружиться с нестабилизированным? – с раздражением и, как показалось людям, глубоко затаенной злостью отозвался проводник. – А как тебе понравится это?
Он повернул к Кийску свое лицо, на котором сейчас один глаз сполз на щеку, другой поднялся до виска, а между ними, рассекая овал лица наискосок, растягивались в усмешке широкие полосы губ.
– Если ты собрался этим меня напугать, – спокойно ответил Кийск, – то, уверяю тебя, мне доводилось видеть вещи и пострашнее. Уродливым делает человека не внешность, а то, как он сам относится к себе и другим людям. Если ты считаешь себя каким-то особенным, а нас держишь за пустых болтунов и недоумков, то можешь и дальше оставаться там, где сидишь.
На перекошенном, постоянно пребывающем в движении лице нестабилизированного невозможно было уловить какое-либо выражение. Но после слов Кийска проводник поднялся со своего места и подсел к костру.
– Я не хотел вас обидеть, – сказал он. – Я просто думал, что вам неприятно мое общество.
При этом черты лица его сделались почти правильными, только левый глаз то и дело сползал вниз, на щеку.
– Как тебя зовут? – спросила нестабилизированного Аника.
– Берджис, – ответил тот.
– Кто дал тебе это имя? – поинтересовался Игорь.
– Я придумал его сам, – сказал проводник. – А может быть, так меня звали прежде, до того как я оказался в пустых землях.
– Ты совсем ничего не помнишь из прошлой жизни?
Берджис отрицательно качнул головой.
Из еды у них были только плитка шоколада да размокшая пачка галет, оказавшиеся в сумке у Аники. Берджис предложил сходить поискать еду, но есть никому не хотелось, и поэтому решили просто немного отдохнуть перед тем, как идти дальше.
Непродолжительный сон вернул всем силы и уверенность в успехе задуманного.
– А что мы будем делать, когда дойдем до Блуждающего дома? – спросила Аника так, словно они собирались пересечь лужайку парка в солнечный полдень.
– Познакомимся с хозяевами, – попытался отшутиться Игорь.
– Нет, я серьезно, – настаивала девушка. – Если оттуда нет дороги назад, что мы будем там делать?
– Будем идти все время вперед, – сказал Игорь. – Нет такого места в мире, где кончались бы все дороги. Конец любой дороги – это всегда начало нового пути.
Берджис проводил их до входа в глубокий, темный грот.
– Я вышел отсюда пять лет назад, – сказал он. – У противоположной стены грота берет начало галерея, ведущая вверх. Что дальше – не знаю.
– Темнотища-то какая, – охнул Игорь, заглянув в грот.
– Что бы вы без меня делали? – сочувственно вздохнула Аника, доставая из сумки фонарик.
– Здесь я должен вас оставить, – сказал Берджис. – Если я войду в грот, то вместе мы никогда не найдем вход в галерею. Для меня этот путь закрыт. Не знаю, зачем вы идете к Блуждающему дому, но в любом случае желаю успеха.
– Спасибо, Берджис. Спасибо тебе за все. – Кийск протянул нестабилизированному руку.
Берджис на мгновение как будто растерялся. Медленно подняв свою руку, он взял ладонь той, что была ему протянута, и крепко сжал ее.
На секунду Кийску показалось, что перекошенный от уха к подбородку рот нестабилизированного улыбнулся ему, как старому другу.
Если грот выглядел внутри как естественное горное образование, то галерея, вход в которую находился там, где и указал Берджис, была явно искусственного происхождения. Проход ее был настолько узким, что два человека с трудом смогли бы в нем разойтись. Стены, ровные, почти гладкие, поднимались высоко вверх и смыкались сводом правильной, округлой формы.
Игорь шел первым, освещая дорогу фонарем.
– Интересно, а кто освещает дорогу нестабилизированным, когда они спускаются вниз? – спросил он просто так, ни к кому не обращаясь.
– Здесь трудно сбиться с пути даже в полной темноте, – ответил ему замыкавший шествие Кийск.
Проход вел все время прямо, никуда не сворачивая.
– Идем уже больше часа, – сказал Игорь. – Так можно пройти насквозь всю скальную гряду и выйти по другую ее сторону.
– Наверное, тот же фокус, что и в песках, – сказала Аника. – За то время, что мы ехали, можно было раза два пересечь котловину из конца в конец.
Когда впереди наконец забрезжил красноватый свет, все зашагали быстрее.
Однако путь внутри скал вывел их не к Блуждающему дому, а на небольшую, стиснутую с трех сторон каменными стенами площадку. Под ними лежала засыпанная красным песком котловина. Джипа, который они бросили где-то неподалеку от центра, видно не было.
Кийск подошел к краю площадки и посмотрел наверх, рассчитывая увидеть Блуждающий дом, но нависающие скалы закрывали обзор.
– Придется подняться выше, – сказал Кийск, указывая на узкую дорожку, тянущуюся вдоль отвесной каменной стены.
– Когда ты стоишь на краю пропасти, у тебя не возникает желания прыгнуть вниз? – спросил Игорь у Аники.
– Нет, – покачала головой девушка. – Мне, наоборот, хочется убежать от нее подальше.
– Ну, здесь бежать будет некуда, – сказал Кийск. – Так что, если закружится голова, просто закрывай глаза и цепляйся за меня покрепче.
– А ты сам высоты не боишься? – улыбаясь, спросил у Кийска двойник.
– Попробуй догадаться, – усмехнулся Кийск.
Они двинулись вверх по тропе в том же порядке – впереди Игорь, следом за ним Аника и последний, с сумкой на плече, Кийск. Каменная стена, к которой они прижимались спинами, была совершенно ровной, без выступов и трещин. Только полнейшее безветрие, царящее в котловине, позволяло идти по тропе спокойно, не ища руками опоры на стене. Порыв ветра средней силы без труда сбросил бы в пропасть путников, поднимающихся вверх без страховки.
