Потом археолог опустил глаза и обмер: он стоял на столе голый и с огромной бабочкой, выросшей на причинном месте. Бабочка эта была ярко-василькового цвета и судорожно махала двадцатисантиметровыми крыльями.
Платон был в шоке и даже не мог слезть на пол, да и прикрыться не решался — крылья поломает… Археолог понимал: свершилось то, чего он так боялся — и что было необходимо сделать. Это был первый приступ изменки, которой Рассольников заразился на глазах у миллиардов зрителей. Но почему его поразило именно ТАК? За любовь к женщинам? Страшная месть завистливых небес! И как ему теперь жить дальше?
В конференц-зале вдруг раздался гомерический хохот. Спецагент Кнутсен по кличке Серый Лис ржал на зависть целому эскадрону .скаковых лошадей. Слезы катились у него из глаз. Затем Кнутсен подавился воздухом, закашлялся, схватившись за грудь, побагровел и начал хрипеть…
А в конференц-зале раздались аплодисменты. Оценив эффектность сцены и желая красиво закончить передачу — шли последние секунды прямого эфира — репортеры стали хлопать в ладоп1и, приветствуя черного археолога, который все-таки сумел победить. ТАКОЙ ценой…
Они не верили, что Кнутсен помирает от смеха. За нарастающим громом аплодисментов, свистом и улюлюканьем никто не слышал его предсмертных хрипов. Один только Платон, по-прежнему стоящий над всеми, глянул вдруг на спецагента и закричал, перекрикивая шум и гам:
— «Сынок»! Автомедика сюда! Кораблик услышал бы папу даже во сне.
— А на Землю тебе никак нельзя, — по окончании пресс-конференции сказал Непейвода. — Тебя тут же отправят в карантинный лагерь, навсегда отрезав и от прессы, и от адвокатов. Вспомни о судьбе пузанчиков. Им еще повезло, что остались богатые соплеменники на стороне.
— На Земле тысячи больных изменкой, и никто их не трогает.
— До поры до времени — и только тех, кто не мешает властям. А ты вошел с ними в конфликт и тем самым попал в черный список. Изменка же сделала тебя полностью уязвимым… Я отвезу тебя на Чипопо-Рао. Это нейтральная планета. Она не входит в Лигу, там не действует юрисдикция Карантина. И главное: там полно пузанчиков. Они помогут — теперь по гроб жизни тебе обязаны. Предстоит долгая и трудная тяжба, чтобы доказать очевидное: пузанчики не виноваты, люди, зараженные изменкой, не являются переносчиками заразы, и все дело в Ногтях Мамбуту и посылках с Бочасты.
— Ты предлагаешь подать иск в Межзвездный Суд?
— А разве есть другой вариант?.. У меня даже возникла крамольная мысль: Карантин легко мог бы перехватить львиную долю бочайских посылок, но не собирается это делать. А почему? Кому больше всего выгодна изменка? Властям Лиги и самому Карантину — он получил чрезвычайные полномочия и рулит почти половиной галактики.
Затем Непейвода снова созвал репортеров в конференц-зале. Они вовсю отмечали свой успех в гостевых каютах — многие уже были навеселе.
— Еще одна сенсация, господин Посол? — со смехом произнес корреспондент «Си-Би-Эс» Джон Малапуго.
— С меня шампанское и икра, — отозвался Двунадесятый Дом. — Мы летим на Чипопо-Рао.
— Вы шутите? — не поверил ему Харальд Ош.
— Корабль делает второй прыжок.
— Это невозможно! Нам надо назад! У меня прямой эфир! — вскочив на ноги, наперебой орали репортеры.
— Я отправлю вас домой при первой возможности, — заверил Непейвода.
— Это похищение! Вы не имеете права!..
— Имею, — страшным скрипяще-шелестящим голосом вымолвил Двунадесятый Дом. Тысячи «мурашей», составляющих его лицо, на пару секунд перестроились в хищную клювастую морду. — Вы находитесь на суверенной территории ФФФукуараби. Вы пришли сюда по доброй воле и обязаны подчиняться нашим законам. И я не потерплю бунта на борту!
— Нам нужно сообщить начальству, — убавив обороты, потребовал Ош.
— Он прав, — поддержал его Джон Малапуго.
— Только по прибытии на Чипопо-Рао. Иначе по дороге нас атакуют.
Журналисты еще несколько минут продолжали грозить и упрашивать Непейводу, но он был непреклонен.
— Еще вопросы есть?
— А где же тогда шампанское? — разряжая напряжение, спросил Малапуго.
— В банкетном зале накрыты столы.
* * *
Пресс-конференция с посольского корабля транслировалась на сотни человеческих и не человеческих миров. На пару дней Платон стал самой популярной фигурой галактики.
По прибытии фффукуарабского корабля к Чипопо-Рао Рассольников попрощался с Непейводой. Они даже обнялись — впервые в жизни. Ходячий муравейник осторожно прижал друга к широкой груди. Археолог испытал странное ощущение, когда его щеки коснулись сотни прочно сцепившихся мурашей. В кои-то веки он был растроган.
— Смотри, не пропадай, — погрозил шевелящимся корявым пальцем Двунадесятый Дом. — Позванивай в Посольство.
— Нас будут слушать сто человек.
— Я дам тебе номер закрытой линии. — И Непейвода назвал Рассольникову двенадцатизначное число. Микрочип запомнит.
Вместе с Пустельгой и Кнутсеном Платон забрался в «Сынка»; маленький кораблик покинул грузовой трюм и направился к поверхности планеты. Вскоре «Сынок» совершил мягкую посадку на столичном космодроме.
Двунадесятый Дом Непейвода получил от археолога сообщение и вместе с репортерами и операторами тотчас отправился на Старую Землю. Он не был наказан Царским Советом планеты ФФФукуараби — тот, кто хоть в чем-то ущучит Лигу Миров, заслуживает награды. Впрочем, награждать Непейводу тоже не стали — уж больно своеволен и человеколюбив…
Прямо из здания звездного порта Платон по закрытой тахионной линии связался с посредником-журче-ней по имени Вакхуль, а затем, использовав нуль-передатчик, отправил артефакты по назначению. Через час на открытый им счет в местном филиале банка «Лионский межпланетный кредит» поступило девятнадцать миллионов кредитов.
Серый Лис и чичипата с помощью археолога перевели свою часть денег на секретные счета планеты Новая Швейцария. Пришло время прощаться — отныне их пути расходились.
— Мы еще встретимся, — на пороге банка сказала Пустельга.
Ее большие добрые глаза наполняла грусть. На миг археологу показалось, что в них стоят слезы. Но чичипата повернула голову, и Рассольников понял, что ошибся. Агенты первого разбора не плачут.
* * *
— Надеюсь, не в лучшем мире, — улыбнулся Платон. Пустельга быстро миновала вращающуюся прозрачную дверь и смешалась с уличной толпой.
— Я буду за тобой приглядывать, — пообещал Кнутсен.
Рассольников нисколько не сомневался.
— Люблю когда стоят за спиной и дышат— добродушно проворчал он и протянул археологу ладонь. Рукопожатие было крепким. На том они и расстались.
