Сайт по продаже быстрозамороженных продуктов предлагал ежедневную доставку блюд для холостяка согласно меню от шеф-повара, который уже выбрал продукты, максимально соответствующие вкусам заказчика и в то же время разнообразные, низкокалорийные и яркие. (37-бис уделяли особое внимание внешнему виду еды, в отличие от 52-тер, которые отдавали предпочтение проверенным блюдам домашней кухни и ценили запах больше, чем цвет.)
Встречавшиеся повсюду надписи «Наслаждение гарантировано», «Если это вас не устроит, мы вернем вам полную стоимость» или «Специально для 37-бис» Должны были убедить адресата, что потребление предложенных продуктов полностью удовлетворит его.
Оливье пришла в голову мысль, что началось разрушение последнего бастиона свободы человека — его личных вкусов. Благодаря информационным технологиям, коммерческим приемам, результатам пробных выборок и опросов, человеку теперь не нужно было даже думать о том, чего бы ему хотелось. За него это делали специалисты.
Оливье выключил компьютер и стал смотреть в погасший экран. Созерцание выключенного монитора — уж этого действия не мог себе представить ни один специалист по опросу общественного мнения. Черный экран был пространством, свободным от всякой прямой и скрытой рекламы.
Оливье почувствовал дурноту. Ему захотелось прогуляться, подышать свежим воздухом.
Он вышел из дома и побежал по улице.
Огромные рекламные щиты вокруг, казалось, издевались над ним.
«Духи «Восторг» помогут раскрыть вашу личность».
«Фильм «Ожидание на линии» заставит вас испытать страх».
«Автомобиль «Зефир» — машина, которая сделает вас счастливым».
Даже на храме было написано:
«Вера — вот чего вам сейчас не хватает. Обретите веру, и спасетесь».
Оливье никак не мог успокоиться:
— Что они об этом знают? На каком основании они присвоили себе право утверждать, что знают меня лучше, чем я сам?
После долгих блужданий по своему кварталу Оливье почувствовал, что голоден, и решил поужинать в ближайшем ресторане.
— Вы один? — спросил у него официант.
— Да, а что? Это плохо?
— Нет, — машинально ответил тот и указал посетителю место в углу, возле туалета.
— Разве я не могу сесть у окна? Там, кажется, свободный столик.
— Нет, он накрыт на две персоны, — категорично отрезал официант. — Мы обязаны держать его для тех, кто приходит вдвоем. Вот увидите, здесь вам будет очень хорошо.
От последней фразы Оливье передернуло, но он смирился. Каждый раз, когда кто-нибудь открывал дверь в туалет, оттуда доносился неприятный запах вперемешку с ароматом лаванды, которой пахли дезинфицирующие средства.
— Из вин у нас есть божоле из личных виноградников нашего хозяина. Подается в кувшине. Всем очень нравится.
— Нет. Что угодно, только не из виноградников вашего хозяина. Я хочу луарское вино «Буве-Лядюбай». Только не говорите, что у вас его нет.
Официант, явно раздраженный, принес ему запыленную бутылку и налил вино в бокал. Оливье, словно ему назло, стал пить, громко причмокивая и всем своим видом выражая полное удовольствие.
— Благодарю вас.
Официант пожал плечами.
Оливье встал и предложил посетителям ресторана попробовать бокал «Буве-Лядюбай» за его счет:
— Предлагать другим клиентам вино не принято...
— Но вы всегда пьете одно и то же, и я бы очень хотел, чтобы вы попробовали что-то более редкое. Вот увидите, это действительно чудесное вино.
Большинство отказались, но те, кто попробовал, сказали, что вино им очень понравилось.
Оливье Ровэн тут же заказал вторую бутылку.
Справа от него супруги средних лет в замешательстве сидели над меню. Мужчина напряженно морщил лоб.
— Ты что будешь, дорогая? — наконец спросил он у жены.
— Не знаю, а ты, милый? — ответила та.
— Никак не могу решить.
Тут к ним подошел официант, который заметил, что посетители в затруднении:
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Да, мы не знаем, что заказать, — с некоторым смущением ответил мужчина.
— В таком случае я бы предложил попробовать блюдо дня.
— А что это?
— Картофельная запеканка с мясом и эмментальским сыром. Очень вкусно.
— Прекрасно, вот это я и закажу, — с явным облегчением сказал мужчина.
— Мне — то же самое, — подхватила его спутница.
Оливье Ровэн заметил, что большинство посетителей за другими столиками заказали то же самое блюдо.
Он вскочил и подбежал к пожилым супругам:
— Вы уверены, что как следует изучили меню? Ведь есть еще рыба, отбивные из ягненка, кок-о-вен[72]. Все это гораздо лучше картофельной запеканки. Ведь ее делают из остатков фарша!
— Ну и что? — спросил мужчина. — Это наш выбор, и вас он не касается.
— Вовсе нет! Это выбор не ваш, а официанта. Может быть, вы и жену нашли через Интернет, с помощью онлайн-консультанта?..
— Как вы смеете?
Оливье Ровэн усмехнулся:
— Уверен, что кто-то наверняка помог вам сделать... этот славный выбор. Может, ваши родители? Возможно, у нее было приданое? Вам, наверное, сказали: «О'кей, с первого взгляда она тебе не приглянулась, но увидишь, со временем... она тебе понравится!»
— Да кто вы такой? — возмутилась женщина.
— А ваша одежда? Это она выбирала? Галстук с обезьянами, высунувшими язык, и зеленый пиджак в полоску? Только не говорите, что это ваш собственный выбор!
— Какое безобразие!
— Я думаю, она заставляет вас это носить, чтобы никакая другая женщина и близко к вам не подошла.
— Прекратите! Предупреждаю вас, что...
— А ваша работа? Уверен, что после школы вы воспользовались услугами консультанта по профориентации. Я прямо-таки вижу, как вас отправляют учиться на страхового агента — «Эта работа вам понравится».
Мужчина вскочил на ноги и закричал:
— Официант! Нам мешает...
— Человек, который хочет напомнить, что вы можете принимать решения, руководствуясь личными вкусами.
— Месье, прошу вас. Перестаньте мешать вашим соседям, — произнес официант, пытаясь быть любезным со всеми участниками конфликта.
Оливье сделал вид, что не слышит его, и схватил мужчину за грудки:
— В глубине вас есть нечто — интуиция, подсознание, ваша истинная личность, уникальная, не похожая ни на какую другую. И она существует благодаря тому, что может делать свой собственный выбор! Не поддаваться чужому влиянию! Вы же не баран, слепо идущий вместе со стадом!
Супруги были возмущены, но не осмеливались возражать. Зато другие клиенты проявили меньше сдержанности:
— За кого он себя принимает?
— Вот зануда!
— С чего он стал тут читать мораль? Люди делают что хотят, и не ему указывать, чего именно они должны хотеть!
