— Гунда говорила другое. Если верить ей, приказ расследовать мой собственный случай дала мне ее группа.
— О Гунде ты можешь забыть, — серьезно сказал Освальдо. — Долгое время работать с ней вместе было хорошо. И очень приятно. Ты, наверное, уже понял, что предписанное низшим категориям строгое разделение мужчин и женщин является только следствием нашей тактики. Да… так вот, Гунда меня разочаровала. Одно время мне казалось, что она заслуживает перевода в более высокую категорию. Однако ее моральные качества сделать этого не позволили. Ты, конечно, заметил, какая она была превосходная актриса, как она притворялась. То, что она тебе говорила, не соответствует истине. Она выдумала все, с первого до последнего слова, только ради того, чтобы заполучить записи.
— Мне тоже казалось, что она грешит против истины, — сказал Бен. — Но какая-то крупица правды во всем этом, по-видимому, все же есть. К примеру, как обстоит дело с моим прошлым? А подпольная организация, к которой я, похоже, принадлежал? Что связывает меня с Барбарой, Харди и Джонатаном?
Турботакси уже давно летело горизонтально, и теперь под ними простиралось море. В свете солнца, поднявшегося выше, как зеркала сверкали тысячи волн. Солнечные блики рисовали на поверхности воды треугольники, полосы и трапеции. Прежде Бен не представлял себе, каково море на самом деле.
Освальдо передвинул тумблер на пульте управления, горизонт повернулся как поворотный круг, и они так же спокойно и равномерно, как раньше, полетели по широкой дуге обратно.
— Нет, ты и в самом деле думаешь, что за всей этой чушью и путаницей скрывается хоть намек на правду? Да, мы в состоянии влиять на прошлое или, вернее сказать, на представления о прошлом. Как раз это имело место в твоем случае. Мы ввели в твою память ряд воображаемых событий — нам пришлось это сделать, потому что сама по себе твоя биография, ничем, вообще говоря, не выделяющаяся, не дала бы тебе никакого повода действовать. Но ведь ты и сам можешь спросить себя: есть ли, всплыло ли в твоих воспоминаниях, которые, как тебе кажется, относятся к событиям прошлого, хоть что-то, что, по-твоему, является событием реальным?
— Нет, — признался Бен. — Реальным? Нет. Ничего.
Он снова вызвал в памяти картины, привидевшиеся ему во сне: нет, ничего определенного, ничего такого, что он наверняка пережил в действительности. И однако, даже если отбросить все действия и переживания, остается что-то еще, что-то абсолютно реальное и сохраняющееся в нем, пусть даже ему не удается выяснить, откуда это взялось… Он хотел объяснить это Освальдо, но тот уже говорил снова:
— Барбара, Харди и Джонатан психопаты, они обитают в мире воображения и уже почти потеряли право на жизнь. И однако они тоже выполняют в нашем обществе определенную функцию: время от времени с их помощью нам удается обнаруживать таких, как ты. Мы используем их в качестве бутафории симулируемого ими прошлого, которое потом они снимают с себя, как платье. Но пусть тебя это больше не смущает, все уже позади.
— А чем мне, как гражданину категории С, придется заниматься?
— Гунда говорила тебе, что все мы бездельники и эксплуататоры. Да, ты не ослышался: я говорю «мы», потому что сам принадлежу к категории А. Категория F в моем случае просто маскировка. Но Гунда ошибалась. На самом деле каждому из нас поручена какая-то определенная работа в низших классах, у каждого есть псевдоним, который, однако, является чем-то гораздо большим, чем просто средство маскировки, ибо живем мы как этого требует категория, к которой мы принадлежим официально.
— А как же… то, в высоком доме?
— Я знаю — там, где ты побывал. Мы устроили это, чтобы ты понял: у жизни есть и другие стороны. На этот вопрос ответить легко. И все же начать я должен несколько издалека. Как тебе известно — и тут ты можешь вполне положиться на сведения из курса истории, — человечеству раньше грозила опасность не только извне, но и изнутри. Люди злоупотребляли свободой, вели нездоровый образ жизни, пренебрегали требованиями медицины и психологии, и отрицательные явления постепенно брали надо всем верх. Физическое и духовное вырождение, подверженность болезням, рост агрессивности, падение нравов. Строительство Свободного Общества потребовало от нас совершенно новых организационных форм. Недопустимо положение, при котором люди могут без разбора спариваться и неограниченно размножаться. Здоровые и во всех отношениях безупречные гены теперь остались у немногих; их потомство и должно заполнить пустоты, возникающие в связи с ограничением рождаемости. Здесь мы прибегаем к методу клонирования: искусственно индуцируется деление яйцеклетки, в результате чего появляются двадцать четыре потомка. Они генетически тождественны, у всех одинаковые с родителями положительные качества. И могу сообщить тебе, что на основании обследований ты тоже признан годным для того, чтобы стать объектом клонирования.
Они уже опять летели над морем тумана, которое простиралось во всех направлениях и которому, казалось, нет конца. Освальдо взял управление в свои руки, и турботакси начало медленно снижаться.
— Разумеется, предметом нашей особой заботы является подрастающее поколение. Здесь тоже нам понадобился совершенно другой подход, нежели тот, что имел место раньше, когда воспитание зависело от причуд и капризов отдельной личности. Нет, теперь мы окружаем каждого всесторонней заботой, не оставляем без внимания ни одну сторону его жизни до возраста двадцати двух лет включительно. Мы усовершенствовали аудиовизуальные методы обучения и строим работу на основе учебных программ, идеально приспособленных к каждому учащемуся. Каждый получает специально на него рассчитанное, точно соответствующее именно его дарованиям и склонностям образование. Разумеется, мы тренируем также характер и поведение. В результате Общество получает людей, находящихся в полной гармонии со средой. Работа, которую им затем приходится выполнять, вполне соответствует их способностям и желаниям. И они, не совершая над собой никакого насилия, ведут себя так, как этого требует наша система. Угнетения больше нет — ни физического, ни духовного, ни прямого, ни косвенного.
— Но я не помню, как я учился, — вставил Бен.
— Вполне естественно, — сказал Освальдо. Они опять летели в тумане; солнечный свет сюда еще проникал, но он был рассеянный и неяркий. — Это связано с одной мерой, совершенно необходимой для того, чтобы общество функционировало безупречно. Мера эта связана с различием между открытым обучению юным существом, с одной стороны, и зрелым индивидом, для которого любая способность учиться чревата опасностью, — с другой. После того как образование завершено, никакая новая информация больше не нужна, вполне достаточно снова и снова обновлять старую. Поэтому мы предпринимаем определенного рода вмешательство — речь идет об электрокоагуляции одного крошечного центра в мозгу, — которое в каком-то смысле подводит черту под фазой обучения. Побочным эффектом операции оказывается стирание воспоминаний о времени обучения. И в этом есть свои положительные стороны: устраняются мысли и воспоминания, которые впоследствии могли бы индивиду мешать.
