Ясновидящая снова открыла свою сумочку. Не зря говорят: в дамской сумке может уместиться весь мир, если его хорошенько утрамбовать. Зау выудила маленькую фляжку, размяла шарик в ладонях и высыпала травяную труху в горлышко, взболтав емкость, протянула нашему здоровяку:
– Осталась пара глотков. Должно хватить. Сам не пей, вольешь спящему. Должен очнуться.
Майор еще раз проинструктировал Грунева, как обезвредить взрывчатку.
– Илья, сними вон ту веревку, отдашь ее Анатолию. Пусть хорошо свяжет пленников и ждет нас. По пути назад объясни Кашитову его перспективы. Он сам должен сделать выбор. А ты – помочь сделать правильный.
– Понял.
Грунев исчез через пару минут.
– Семен, ты как? – Шведка тронула парня за плечо.
– Гораздо лучше. Не скажу, что заново родился, но где-то близко к тому.
Улучив момент, пока Зау и майор разговаривали с Зайцевым, я спустился с крыльца к Мелеховой. Наташа только закончила перевязку.
– Как нога?
– Нормально. Осколков в ране нет, вывих легкий, – почти по-военному отрапортовала больная. – Я же не знала, что в траве стекла набросаны. Мало того что порезалась, так еще и поскользнулась на этом долбаном…
– Не надо так. – Я приложил пальчик к губам Анфисы и обнял ее.
Дно бутылки с тремя острыми зубцами отдаленно напоминало корону, которая сейчас венчала испорченную кроссовку. Хорошую память оставил после себя Виктор, надо будет сделать ее семейной реликвией.
– Наташа, сохрани это для меня, – шепнул внучке генерала.
Она понимающе кивнула.
– Ну что, пойдем к нашим? – Поднял раненую.
На веранде уже все было готово к сеансу. Появилось зеркало, перед ним усадили спящего зирана.
– А почему у него только шесть лепестков? Причем два стальных, как у Шарга, а остальные разных цветов?
– Три цветных явно лишние, – ответил я, не вдаваясь в подробности.
– И диск у него странный. Золотой, но с черным ободком.
– Говорю же тебе – монстр.
– Я еще ни разу не ломал лепестки. Только ремонтировал. – Семен стоял позади чужака и чувствовал себя явно не в своей тарелке.
– Ничего, закончишь с ним, займешься привычным делом. Костя – следующий клиент. Да отпусти девушку, вот ухватился, – улыбнулась Зау. – Ты хотел что-то передать сержанту? Самое время. Держи блокнот и ручку.
Даже не стал удивляться, что у ясновидящей в сумке имеются предметы на все случаи жизни. Усадил Анфису на стул, сел рядом и начал писать. Мне очень хотелось облегчить Токху жизнь, поэтому первым пунктом следовал приказ немедленно покинуть руины и двигаться к линии фронта. С учетом времени на создание портала, эта записка должна попасть к ребятам на полтора часа раньше нашего прошлого появления. Значит, их еще не должны взять в кольцо. Затем шли комментарии по поводу Кашитова и Анисима. Рассказал, что нужно сделать с последним. И главное, как действовать потом за линией фронта. Записку приказал обязательно переправить майору Тарлу. Особо подчеркнул осведомленность зирана о возможном перекрытии окна между мирами. Внизу указал должность и подписался. Мой почерк они должны помнить.
Людмила с Валерией прибыли, когда Зайцев принялся за мои лепестки. Вскоре вернулся Илья, который обнаружил генератор помех и отключил глушилку. Майор сразу связался с начальством.
Честно говоря, сеанс перед разбитым зеркалом – процедура весьма неприятная и довольно болезненная. Уже на третьем лепестке разговоры за спиной слились в какой-то общий гам, разобраться в котором я даже не пытался, сосредоточившись на собственном отражении. Не знаю, сколько прошло времени, пока я смог разглядеть очертания лепестков над головой, потом началось их вращение, еще позже вроде бы образовался портал. Дальше – сплошные галлюцинации, перемешанные с явью. И разницы между ними не было никакой. В тумане видел сестру и мать, затем в той же молочной дымке майора с Ильей, бросивших в черный провал чье-то тело, и молодого парня, прыгнувшего в портал. Потом свет погас.
Интересно, Семен отключился раньше меня или позже?
Я очень люблю и маму, и сестру. Может, поэтому их образы появились в сознании, когда мне стало совсем уж невмоготу? А во сне продолжалось нечто невообразимое. Да и сон ли это был? Сотни радуг, вращавшихся на синем небосводе, разные голоса… В основном женские. Зау, Анфиса, мама, сестра, Наташа, Людмила и Валерия разговаривали где-то рядом, но на сей раз смысл не пробивался сквозь оковы Морфея. И все же ощущение, что нахожусь среди приятных моему сердцу людей, вносило в душу спокойствие и уют. Совершенно не хотелось покидать это состояние.
К сожалению, всему хорошему быстро приходит конец. Открыл глаза и чуть не вскрикнул, поняв, кто сидит у моей кровати:
– Мама?!
В голове промелькнуло сразу несколько тревожных мыслей. Что-то пошло не так и меня пришлось закинуть в портал вместе с Анисимом? Или дыра, которую мы сделали с Семеном, проглотила кусок земной реальности? Или…
– Доброе утро, сынок.
– Ты? – попытался подняться.
– Все нормально, – она положила руки на плечи, – лежи.
– Где мы? – Основной вопрос вырвался сам собой.
– На Земле. Если конкретнее, то в Москве.
– Но как?!
– Потом расскажу, ты пока еще слаб. Сейчас позову Анфису, пусть покормит тебя бульоном. Хорошая девочка, нам с Рингой она понравилась.
– Сестра тоже тут?
– Не могла же я ее бросить в Ларгонии? Все-все, вопросы будешь задавать потом. – Мама направилась к выходу.
– Привет, больной. Ну и горазд же ты дрыхнуть. – Слегка прихрамывая, в комнату вошла Мелехова.
– Фиса, я ничего не понимаю…
– Потому что глупенький. Давай я тебе подушку поправлю. Сейчас кушать будем. – Девушка поставила тарелку на тумбочку возле кровати.
– Да фиг с ней, с едой…
– Ты неправ, Костик. Кое-кто почти двое суток провалялся, лицо как у Кощея Бессмертного, остальное – кожа да кости. Я не хочу, чтобы мама решила, будто тебя здесь голодом морят. И вообще, кто у нас врач – ты или я?
– Ты.
– Значит, твоя очередь выполнять мои команды. Ну-ка, открой ротик. – Она поднесла ложку. – Умница! За маму…
Кормежка заняла минут десять, и поэтому успел рассмотреть комнату. Теперь я ее узнал, здесь нас разместил Виктор. При воспоминании об отце Людмилы защемило что-то внутри. Отличный был мужик. Захотелось, чтобы он сейчас вошел, приветливо улыбнулся. К сожалению, чудеса случаются редко…
Правда, одно из них сидело прямо передо мной.
– С бульончиком покончено! – радостно констатировала Анфиса. – Еще чего-нибудь желаете?
– Желаний много, только вот глаза почему-то слипаются.
После еды меня потянуло в сон. Даже прорезавшееся любопытство не могло противиться моментально навалившейся усталости. К тому же и мама, и сестра теперь здесь. Сбылось то, о чем я даже мечтать боялся. Было бы совсем здорово, если бы и отец… Но у посвященных, как мне говорили, возникает нерасторжимая внутренняя связь со стригуном, и тут уже ничего не попишешь.
