— Я рад уехать, но надеюсь, что у меня хватит времени проститься с Глэдией и с Жискаром, который спас мне жизнь в ту ночь.
— Что за вопрос, мистер Бейли! Но пожалуйста, кушайте.
Бейли ел, но без удовольствия. После изматывающих объяснений с Председателем и последовавшей за ними победой пища казалась безвкусной.
Он мог бы и не победить. Председатель мог оборвать его. Амадейро мог бы все начисто отрицать. Могли бы и оставить без внимания доводы и версии землянина.
Но Фастольф сиял.
— Я боялся самого худшего, мистер Бейли. Я боялся, что встреча с Председателем преждевременна, и что вы ничего не сможете сказать, что помогло бы в данной ситуации. Но как хорошо вы сумели это сделать! Я с восхищением слушал вас. В какой-то момент я опасался заявления Амадейро, что его слово значительнее слова землянина, который, в сущности, находясь в полубессознательном состоянии на чужой планете, на открытом…
Бейли холодно перебил его:
— Простите, доктор Фастольф, но я не был в постоянном полубессознательном состоянии. Та ночь была исключением, и я только тогда утратил контроль над собой. Все остальное время на Авроре я время от времени испытывал неудобства, но разум мой был всегда в отличном состоянии.
На конференции во время обмена мнениями с Председателем ему стоило больших усилий подавить свою злость, и теперь эта злость выплеснулась наружу:
— Только во время грозы, сэр, и еще пару секунд при посадке корабля…
Он даже не осознал, как пришло вдруг озарение, воспоминание, объяснение…
Только что этой мысли не существовало, и вдруг она взорвалась в мозгу, словно все время была там, и нужна была только искра, чтобы она возникла.
— О, дьявол! — сказал он благоговейным шепотом.
Он ударил кулаком по столу, так что зазвенела посуда.
— Что такое, мистер Бейли? — удивленно спросил Фастольф.
Бейли уставился на него. Вопрос не сразу дошел до него.
— Ничего, доктор Фастольф. Я просто подумал о дьявольской наглости доктора Амадейро: он вывел из строя Джандера, постарался свалить вину на вас, довел меня до полусумасшествия в грозовую ночь, да еще пользовался этим, чтобы подвергнуть сомнению мои утверждения. Из-за этого я сейчас и пришел в ярость.
— Ну-у, не надо, мистер Бейли. А ведь в самом деле, вполне возможно, что Амадейро погубил Джандера чисто случайно. Проверка, проведенная в Институте Амадейро, могла усилить неблагоприятные обстоятельства и вызвать такое случайное событие, но я не смог бы этого доказать.
Бейли слушал вполуха. То, что сейчас говорил Фастольф, было чистейшей ерундой, и, как сказал бы Председатель, не относилось к делу.
Но от этого ничего не менялось.
Кроме одного… через некоторое время.
«О, дьявол!» — подумал он, а затем вдруг вернулся к ленчу и с удовольствием принялся за еду.
81Бейли еще раз пересек лужайку между домами Фастольфа и Глэдии. Он увидел Глэдию в четвертый раз за три дня и — его сердце сжалось в тугой комок — в последний раз.
Жискар шел на некотором расстоянии от него и внимательнее обычного осматривал окрестности.
Конечно, теперь, когда все факты были уже известны Председателю, угрожавшая ранее Бейли опасность должна была ослабнуть, если она вообще существовала для кого-нибудь, кроме Дэниела.
Видимо, Жискару не дали новых инструкций.
Он только один раз подошел к Бейли, и то, когда Бейли сам позвал его.
— Жискар, а где Дэниел?
— Дэниел на пути в космопорт, сэр, вместе с несколькими другими роботами из штата доктора Фастольфа, чтобы организовать вашу отправку на Землю. Когда вы приедете в космопорт, Дэниел встретит вас и будет с вами на корабле, пока не доставит вас на Землю.
— Рад слышать. Я дорожу каждым днем пребывания с Дэниелом. А вы, Жискар, не поедете с нами?
— Нет, сэр. Мне приказано остаться на Авроре. Но Дэниел будет служить вам хорошо и без меня.
— Я в этом уверен, Жискар, но мне будет недоставать вас.
— Спасибо, сэр, — сказал Жискар.
Он быстро ушел. Бейли задумчиво посмотрел ему вслед. Прежде всего надо увидеться с Глэдией.
82Она бросилась ему навстречу.
За два дня все изменилось.
Она не смеялась, не шутила, она все еще была серьезна, но тревоги больше не было. От нее исходила даже какая-то безмятежность, словно она поняла, что жизнь все равно продолжается и даже может становиться временами приятной.
Она тепло, по-дружески улыбнулась и протянула к нему руки.
— Возьми их, — сказала она.
Он заколебался.
— Смешно теперь идти на попятный и уверять, что ты не хотел прикасаться ко мне в прошлую ночь. Как видишь, я помню все и никогда об этом не пожалею, а как раз наоборот.
Бейли улыбнулся в ответ, что, вообще, случалось с ним не часто:
— Я тоже помню все, Глэдия, и тоже ни о чем не жалею. Я охотно пережил бы все снова, но я пришел проститься.
По ее лицу прошла тень:
— Значит, ты возвращаешься на Землю. Но по сведениям, которые я получила от роботов, все время снующих между домом Фастольфа и моим, все прошло хорошо. Ты не мог потерпеть неудачу.
— Я и не потерпел ее. Доктор Фастольф полностью одержал победу. Не думаю, что и дальше будут продолжаться слухи о его причастности к смерти Джандера.
— Это результат твоего расследования, Илайдж?
— Думаю, да.
— Я так и знала. Я знала, что ты распутаешь это дело, когда советовала вызвать тебя. Но почему же тебя отсылают домой?
— Именно потому, что дело закончилось. Если я останусь здесь дольше, я, видимо, буду для всех замешанным в неизбежном политическом деле, чем-то вроде красной тряпки для быка.
Она с сомнением поглядела на него:
— Я не совсем понимаю, что ты под этим подразумеваешь. Для меня это чисто земное выражение. Но это неважно. Важно другое: ты выяснил, кто убил Джандера?
Бейли оглянулся.
Жискар стоял в одной нише, робот Глэдии — в другой.
Глэдия без труда поняла этот взгляд:
— Илайдж, пора бы научиться не стесняться роботов. Ты же не стесняешься стула или портьеры.
Бейли кивнул:
— Ну, ладно. Глэдия, мне страшно жаль… прости меня, но я сказал там, что Джандер был твоим мужем.
Она широко раскрыла глаза. Он поспешно продолжал:
— Я был вынужден. Это было очень важно для дела, но я ручаюсь, что это не повредит твоему положению на Авроре.
Он коротко рассказал ей о событиях на встрече с Председателем и заключил словами:
— Как видишь, Джандера никто не убивал. Умственное замораживание произошло от случайного сдвига в позитронных путях, хотя вероятность такого случая, видимо, была усилена тем, что с ним делали.
