– Ты готов сделать свой выбор?
– Куда мы летим? – прокричал Кийск.
– Сейчас 6 августа 1945 года. Впереди, – двойник взглядом указал на лобовое стекло кабины пилотов, – остров Хонсю, юго-запад Японии. Самолет, в котором мы летим, должен сбросить атомную бомбу на город Хиросима. Сто сорок тысяч человек погибнут при взрыве. Еще больше умрет в течение последующих десятилетий от лучевой болезни. Это будет первое в истории человечества использование атомного оружия, которое положит начало полувековой гонке ядерного вооружения. Величайшие державы мира станут накапливать запасы ядерного оружия, угрожая им друг другу. Но всего этого можно избежать. Достаточно просто повернуть штурвал и вернуть самолет на базу.
Кийск в растерянности посмотрел на полукруг штурвала перед собой. Покрытые мягким пластиком рукоятки слегка покачивались из стороны в сторону, в такт движениям рук двойника, лежавшим на втором штурвале. Кийску никогда прежде не приходилось видеть ничего похожего на систему ручного управления, используемую в этом самолете.
– Ты блефуешь, – сказал он, обращаясь к двойнику, но глядя при этом на ряды тумблеров на панели управления. – Причины гонки вооружения не сводятся к одной бомбе, сброшенной на Хиросиму.
– Быть может, ты и прав, – не стал спорить двойник. – Но как быть с жителями Хиросимы, погибшими при взрыве? Ты готов принести их жизни в жертву исторической целесообразности?
– При чем тут я? – Кийск пожал плечами, стараясь, чтобы жест его выглядел как можно более безразлично. – Это произошло в середине двадцатого века, задолго до моего рождения.
– Но сейчас за штурвалом самолета, несущего атомную бомбу, сидишь ты. И только от тебя зависит, будет ли бомба сброшена на город.
– Нет, – Кийск натянуто усмехнулся и покачал головой. – Я не собираюсь ничего делать.
– Что и требовалось доказать, – с тоской вздохнул двойник. – Каждый из вас или, если угодно, из нас старается избежать ответственности. «Я только выполнял приказ», – сказал сам себе пилот, сбросивший бомбу на Хиросиму. Но видишь ли, друг мой Иво, в жизни бывают моменты, когда, хочешь ты того или нет, выбор все же приходится делать. – Двойник убрал руки со штурвала и, откинувшись на спинку кресла, сложил их на груди. – Теперь тебе вести самолет, – сказал он, игриво подмигнув Кийску. – Ты можешь делать что пожелаешь, я не стану вмешиваться. Можешь восстановить историческую справедливость, уничтожив город, или же вернуть самолет на базу, после чего еще одна трещина расколет привычный для тебя мир. Выбирай, Иво.
– Я ничего не стану делать, – Кийск с опаской отодвинулся подальше от штурвала, словно это была ядовитая змея с «Трита-5», после укуса которой человек умирает в считаные секунды от паралича дыхательных мышц, до самого конца оставаясь в полном сознании.
– В таком случае все произойдет так, как и должно произойти. И мы в роли свидетелей будем наблюдать за первым в истории человечества ядерным взрывом. Ну а что касается жителей города, на который упадет бомба, – двойник сделал беспечный жест рукой, – о них можно просто забыть. Это ведь всего лишь статистический материал, который можно оставить для историков.
В голосе двойника звучала столь откровенная издевка, что в душе Кийска начала подниматься мутная волна удушающей злобы. И это при том, что сам Кийск считал злость худшим советчиком в любой ситуации. Следует отдать ему должное, виртуальный двойник Дугина был тонким психологом. Быть может, его научили этому годы, проведенные в неактивном состоянии в матрице, которую сам он сравнил с бесконечно долгим пребыванием на границе между жизнью и смертью? Трудно сказать, чем это было для него, – развлечением или серьезным трудом, которому придавалась значимость созидания новой истины. Казалось, он мог заглянуть в самые потаенные глубины памяти своего собеседника, про которые тот сам предпочел бы никогда не вспоминать. Он мог собрать кажущиеся на первый взгляд абсолютно несочетающимися элементы сознания, создав удивляющую и одновременно вызывающую душевный трепет стройную конструкцию, которая рушилась, вновь обращаясь в хаос, стоило лишь изъять из нее хотя бы один элемент.
– Делай свой выбор, Иво, – твердил двойник, насмешливо кривя губы. – До выхода на цель осталось четыре минуты.
Сосредоточившись, Кийск попытался изменить реальность. В какой-то момент ему показалось, что это ему почти удалось, – контуры плавно покачивающегося из стороны в сторону штурвала начали расплываться. Но продолжалось это всего пару секунд.
– Изменить реальность, лишь бы только не брать на себя ответственность за принятие решения! – Двойник одним движением сорвал с головы летный шлем, откинулся на спинку кресла и захохотал, как безумный. – Что и говорить, ход, достойный человека! – Он рывком развернулся в сторону Кийска. – Ты знаешь, Иво, я ни секунды не сомневался в том, что именно так ты и поступишь, – произнес он сдавленным полушепотом, после чего весело подмигнул Кийску: – Забудь об этом, сейчас я контролирую реальность. Покажи, на что ты еще способен.
Почему он так поступил? Зачем ему это понадобилось? Он сам добился того, что Кийску вдруг стало ясно – если в цифровом сознании виртуального двойника Дугина и сохранилось что-то человеческое, то это были только безумные мечты сумасшедшего гордеца, видящего в себе новое воплощение бога.
Стараясь подавить затуманивающую разум злость, – быть может, именно этого и добивался двойник, пытаясь вывести его из состояния равновесия? – Кийск посмотрел по сторонам. Насколько эффективна разработанная двойником Дугина система защиты от попыток напрямую уничтожить его, Кийск уже имел возможность убедиться. Чтобы разобраться с ней, требовалось время, которого не было. Но ведь должен существовать какой-то иной путь, с помощью которого можно было если не уничтожить, то хотя бы временно нейтрализовать свихнувшуюся программу. Что-то, чего она сама о себе не знает, или, возможно, знает, но не придает этому значения. Что-то, к чему она не готова.
– Две минуты до выхода на цель. Что будем делать, Иво? Оставим все, как есть?
Двойник даже не издевался. Все, что он хотел, – это услышать от Кийска признание поражения. Он уже торжествовал победу. Человек, как он и предполагал, оказался слаб и беспомощен в ситуации, когда от него требовалось сделать выбор, от которого зависела не только его жизнь.
– Ну так что, Иво? Ты готов сделать выбор? Или согласен с тем, что за тебя его сделает кто-то другой?
Кийск медленно протянул обе руки вперед и положил их на рукоятки штурвала. Обтягивающий рукоятки пластик был шероховатым и теплым на ощупь, как будто всего лишь секунду назад их выпустил из рук тот самый пилот, который вел самолет к цели в реальном 1945 году. Кийск никогда не сидел даже за штурвалом тренажера, оборудованного, как кабина этого допотопного самолета, но он знал, что сможет справиться с управлением.
