«Будет лучше, если этого не случится», — размышляет она и хихикает.
«Это было не очень смешно», — говорит она себе и снова хихикает.
«Твою мать. У меня глубинная болезнь».
Лени пытается сосредоточиться. Внимание фокусируется лишь на отдельных вещах: единственной заклепке, торчащей перед глазами. Звуке трещащего металла. Но эти предметы словно заполняют собой все пространство. На что бы ни падал ее взгляд, оно распухает, поглощая весь мир. Кларк едва может думать о чем-то другом.
«Сто метров, — все-таки умудряется она. — Пробоина в корпусе. Давление… поднимается…
Азот…
Наркоз…»
Лени наклоняется, чтобы проверить атмосферные датчики на стене. Их стрелки лежат на боку. Это ее удивляет, хотя Кларк не понимает, почему. В любом случае, контроллеры, похоже, не работают.
Она тянется к панели доступа, оскальзывается, больно ударившись, падает с всплеском в кокпит. Часть диодов подмигивает на затонувших панелях. Они красивые, но, чем больше Кларк смотрит на них, тем больше болит грудь. Наконец она находит связь между этим двумя явлениями и снова высовывает голову, глотая воздух.
Панель доступа прямо перед глазами. Она неловко шарит по ней, наконец, открывает. Баллоны с гидроксом лежат бок о бок в военном порядке, связанные вместе какой-то каскадной системой. С одной стороны виднеется большая желтая ручка. Она тянет за нее, и та неожиданно легко подается. Кларк теряет равновесие и снова падает под воду.
У самого ее лица вентиляционное отверстие. Лени не уверена, но ей кажется, что в прошлый раз из него пузырей не шло. Она считает это хорошим признаком. Кларк решает ненадолго остаться здесь и понаблюдать за новым течением. Что-то ее беспокоит. Что-то в груди.
Ах да, правильно. Она постоянно забывает, что не может дышать.
Каким-то образом ей удается запаять лицевую печать. Затем остается лишь ощущение того, как сжимается легкое, а вода проникает в тело.
Когда Лени приходит в сознание, две трети кокпита уже затоплено. Она поднимается в кормовой отсек, стягивает костюм с лица. Вода истекает из левой части груди; воздух наполняет правую.
Наверху стонет пилот.
Она поднимается к нему, откидывает сиденье, чтобы он мог лечь на спину, лицом к задней переборке. Закрепляет его на месте, пытается держать сломанную ногу относительно прямо.
— Ай! — кричит он.
— Извини. Постарайся не двигаться. У тебя нога сломана.
— Да уж! А-а-а! — Пилот вздрагивает. — Господи, мне холодно. — Кларк видит, как до него доходит. — О, черт, у нас пробоина.
Он пытается двинуться, умудряется вывернуть голову, пока какая-то другая травма не заставляет его выпрямиться. Он расслабляется, морщась.
— Кокпит затапливает, — говорит она ему. — Пока медленно. Подожди секунду. — Лени спускается вниз и тянет за край люка рубки. Тот застревает. Кларк не останавливается. Люк освобождается и начинает закрываться.
— Подожди секунду, — окликает ее пилот.
Кларк толкает крышку обратно к переборке.
— Ты знаешь принципы системы управления?
— Разбираюсь в стандартной схеме.
— Там что-нибудь еще работает? Связь? Двигатель?
Она встает на колени и спускает голову под воду.
Парочка датчиков была жива, пока она не потеряла сознание. Сейчас Лени проверяет то, что осталось.
— Манипуляторы. Внешние прожекторы. Сонарный бакен, — докладывает Кларк, поднимаясь из воды. — Все остальное мертво.
— Сволочь, — его голос дрожит. — Ну, мы можем послать буй, хотя не думаю, что за нами пришлют спасательную команду.
Она наклоняется сквозь прибывающую воду и нажимает кнопку. Что-то мягко отталкивается снаружи от корпуса:
— А почему они не должны? Тебя послали нас забрать. Если бы мы сумели вырваться до того, как эта штука взорвалась…
— Мы смогли, — говорит пилот.
Кларк оглядывает помещение.
— Э…
Пилот фыркает:
— Слушай, я не знаю что вы там, ребята, делали внизу с ядерной бомбой, и почему мы не могли взорвать ее чуть попозже, но мы ушли от нее, понимаешь? Нас что-то сбило потом.
Кларк выпрямляется.
— Сбило?
— Ракета. Воздух — воздух. Пришла прямо из стратосферы, — голос его дрожит от холода. — Я не думаю, что она ударила по скафу, зато разнесла к чертям подъемник. Мы еле набрали порядочную высоту перед этим…
— Но это не имеет никакого смысла… Зачем спасать нас, а потом сбивать?
Он не отвечает. Дыхание у него быстрое и громкое.
Кларк снова тянет люк кокпита. Тот захлопывается над дырой с легким треском.
— Звучит нехорошо, — замечает пилот.
— Подожди секунду. — Кларк вращает колесо, люк тонет, со вздохом обхватывая герметическую печать. — Думаю, у меня получилось. — Она снова взбирается к задней переборке.
— Боже, как мне холодно, — говорит пилот и смотрит на нее. — Твою мать, насколько мы опустились?
Кларк смотрит в один из маленьких иллюминаторов отсека. Зеленый размывается. Синий восходит.
— Сто пятьдесят метров. Может, двести.
— Почему я в сознании?
— Я поменяла смесь. Мы на гидроксе.
Пилота страшно трясет.
— Послушай, Кларк, я замерзаю. В одном из этих шкафчиков есть спасательные гидрокостюмы.
Она находит их, разворачивает один. Пилот пытается выбраться из кресла, но безуспешно. Она старается помочь.
— Ау!
— У тебя и вторая нога повреждена. Может, просто растяжение.
— Черт! Я разваливаюсь на части, а ты меня просто сюда забила? Разве ты в Энергосети не проходила хоть какой-то курс медицинского обучения, ради всего святого?
Она отступает: один неловкий шаг к спинке другого пассажирского сиденья. Неподходящее время для признаний в том, что она находилась под азотным наркозом, когда засовывала его сюда.
— Слушай, извини, — говорит он спустя минуту. — Просто… просто ситуация плохая, знаешь? Можешь хотя бы расстегнуть костюм и укрыть меня?
Она так и делает.
— Так лучше. — Хотя его по-прежнему трясет. — Меня зовут Джоэл.
— А я — Кл… Лени, — отвечает она.
— Итак, Лени. Мы сами по себе, все системы сдохли, и мы направляемся ко дну. Есть предложения?
В голову ей ничего не приходит.
— Хорошо, хорошо. — Джоэл глубоко вздыхает. — Сколько у нас гидрокса?
Она спускается и проверяет вентиль на каскаде:
— Шестнадцать тысяч. Какой у нас объем?
— Небольшой, — он хмурится, действуя так, словно пытается сосредоточиться. — Ты сказала, глубина около двухсот метров, что дает нам примерно двадцать атмосфер, когда ты задраила люк. Где-то минут сто у нас есть. — Он пытается рассмеяться, но не получается. — Если они все-таки пошлют помощь, то им лучше сделать это побыстрее.
