— Ключевые публикации?
— Все публикации ключевые.
— Подробнее о самой главной.
— Наиболее содержательной публикацией является передовая статья в дайджесте «Сияние Трентора», где содержится в концентрированном виде информация из двадцати семи источников.
Чен рассеянно кивнул и снова коснулся мочки уха. Затем он вызвал Крина. Лаврентиец, по обыкновению, возник как бы ниоткуда, словно и не покидал покоев своего господина, а просто-напросто растворился в воздухе.
— Задействованные Фарадом полицейские из Особого отдела снова работают? — спросил он у камердинера-секретаря.
— Да, мой господин. Теперь это подразделение Имперской полиции придано Комитету Глобальной Безопасности. Вара Лизо снова возглавляет поиск. Император в курсе их деятельности и, судя по всему, одобряет ее.
— Синтер даром времени не теряет. Прошло столько лет, Крин… Кажется, это ему слишком легко удается. Вызови ко мне генерала Протона из его пресловутой «отставки», — распорядился Чен. — И никому ни слова ни до, ни после того, как он сюда прибудет.
Главный комитетчик посмотрел на Крина и широко, почти по-мальчишески улыбнулся. Крин неловко, с тяжелым сердцем ответил ему полуулыбкой. Последний раз такую вот улыбку на лице своего повелителя он видел в тот день, когда Чен приказал генералу Протону сопроводить Императора Агиса XIV в ссылку. А точнее — в небытие и забвение, из которого Императору так и не суждено было возвратиться. Тогда во Дворце воцарилось сущее безумие. Крин во время последовавших за свержением Агиса чисток и политических переустройств потерял четверых родственников.
С того дня имя «Протон» ассоциировалось у Крина с тяжелейшим страхом — да, собственно, Чен скорее всего на это и рассчитывал.
Крин проговорил:
— Будет исполнено, мой господин, — и снова ретировался. Крину, как любому лаврентийцу, хотелось только покоя и мира и постоянной работы, но, судя по всему, надеяться на это не приходилось.
В длинном зале Лодовик увидел Каллусина, в тени около большого окна, выходившего на главное здание склада. Между Каллусином и окном стояли трое не то людей, не то роботов. В промежутке между ними возвышалась платформа, а на платформе лежало нечто отливающее металлическим блеском. Лодовик зашагал в ту сторону. Каллусин шагнул ему навстречу и приветственно протянул руку.
На платформе, оказывается, лежал Плассикс. Из его «грудной клетки» доносился отчетливый, неприятный, режущий слух звук — словно по металлу скребли наждачной бумагой.
Остальные Лодовику знакомы не были. Он предположил, что это роботы. Двое из них имели мужской облик, третий — женский.
Женщина-робот взглянула на Лодовика. Черты ее лица изменились со дня их последней встречи, но манеры, рост, фигура, кошачье изящество, за которое она заслужила прозвище «Тигрица», остались прежними, и Лодовик заключил, что перед ним — Дорс Венабили. В первое мгновение он не мог догадаться, почему она сюда попала и почему Плассикс беспомощно лежит на платформе.
Вообще же все происходящее разительно напоминало сцену у смертного одра уходящего из жизни человека.
— Дальнейший ремонт не представляется возможным, — сказал Каллусин.
— Дни Р. Плассикса сочтены.
Не обращая внимания на незнакомцев, Лодовик подошел ближе к платформе. Древний металлический робот был покрыт диагностическими полотнами. Лодовик взглянул на Каллусина, и гуманоид на машинном языке объяснил ему ситуацию: некоторые ключевые системы Плассикса не могли быть восстановлены на Тренторе. Дорс присутствовала здесь по соглашению, гарантирующему ей неприкосновенность. Даже сам Дэниел хотел присутствовать, дабы засвидетельствовать почтение, однако в нынешних обстоятельствах счел за лучшее воздержаться от визита. То, что произошло с Плассиксом, случилось на редкость некстати для Лодовика, который только-только присоединился к оппозиции. Но оказалось, что есть и другие, еще более страшные новости.
— Видимо, все наши меры предосторожности пошли прахом, — сказал Лодовику Каллусин в микроволновом диапазоне. — С Эоса ты прилетел, неся в себе «жучок». Дэниел использовал тебя в качестве приманки, чтобы найти нас.
— Но я искал в себе подобное устройство и ничего не нашел! Для Вольтера Лодовик мысленно добавил:
«Ты мне ничего не сказал ни о каком устройстве». «Я не безгрешен, мой друг. Этот Дэниел намного старше меня и тебя и, видимо, намного изобретательнее». Лодовик обернулся к Дорс.
— Это правда?
— Мне ничего не известно ни о каком устройстве, — сказала Дорс. — Но Р. Дэниел узнал об этом складе всего несколько дней назад, так что такую возможность исключать нельзя.
В некотором замешательстве и даже, пожалуй, гневе Лодовик просмотрел результаты обследования Плассикса. Глаза древнего робота потускнели, но, кажется, присутствие Лодовика вызвало у Плассикса какую-то реакцию.
И тут за спиной Лодовика прозвучал решительный голос:
— Я нахожу присутствие этого отвратительного создания невыносимым. А теперь еще выясняется, что он сообщил об этом святилище врагу.
Голос принадлежал одному из гуманоидных роботов-мужчин, имевшему внешность пожилого, но крепко сложенного чиновника. Одет он был в драповый костюм, в которых обычно ходили тренторианские «Серые». Его длинный, тонкий палец указывал на Лодовика.
— Мы собрались здесь для того, чтобы обсудить жизненно важные вопросы. Это чудовище должно стать первым пунктом повестки дня. Он должен быть уничтожен.
Казалось бы, говорил гуманоидный робот с поистине человеческой страстностью, но в то же время тон его речи был взвешенным, сдержанным, поскольку он находился среди роботов, а не людей. Лодовику такое противоречивое, получеловеческое поведение показалось удивительным.
Другой гуманоид-мужчина изящно и небрежно поднял руку. Этот внешне напоминал молодого художника, представителя третьего тренторианского класса, богемы, известной под названием «эксцентриков». На нем была одежда из разноцветных полосок ткани.
— Прошу тебя, будь благоразумен, Турринген. На протяжении двадцати тысячелетий история не раз подтверждала бесплодность жестокости среди таких, как мы.
— Но он больше не такой, как мы, — возразил Турринген. — В отсутствие Трех Законов он смертельно опасен, он стал в потенциале машиной-убийцей, волком, беспрепятственно разгуливающим среди овец.
Второй робот-мужчина улыбнулся.
— Твоя речь всегда отличалась образностью, Турринген, но моя фракция никогда не считала, что мы призваны исполнять роль овчарок.
У Лодовика неожиданно мелькнула догадка:
