— Вы потерпите поражение, — поспешно заверила Дорс умирающего робота. — Точно так же, как потерпели его двадцать тысяч лет назад.
— Мы спасем человечество от вашего навязчивого и высокомерного надзора, — не унимался Плассикс.
— И замените наш надзор своим собственным? — Дорс скептически покачала головой, не спуская глаз с янтарных оптических датчиков Плассикса. — Галактические ветры свидетели, кто из нас прав…
Она неожиданно запнулась.
Лодовик пристально наблюдал за ней. Дорс явно овладели эмоции — отчаяние перемешалось с сочувствием и жалостью к упрямому умирающему роботу, погибающему у нее на глазах.
«Она ничего не может поделать со своими человеческими проявлениями, — думал Лодовик. — Она особенная. Дэниел позаботился о том, чтобы ее сделали самой человечной из всех нас».
Когда Дорс посмотрела на Лодовика, глаза ее были полны слез.
— Дэниел хочет, чтобы мы смогли быть вместе, чтобы мы объединились в извечном служении человечеству. Эта борьба изнурила всех нас. Я вновь обращаюсь к вам с предложением: давайте отправим Плассикса на Эос. Наша сторона гарантирует его безопасную доставку на эту планету, где его отремонтируют…
— Если я буду лишен возможности противостоять Дэниелу, мне лучше и не существовать вовсе, — прервал ее древний робот. — Я искренне благодарен тебе за это предложение. Но я не позволю себе даже промежутка бездействия. Это было бы нарушением Первого Закона. «Робот не может причинить вреда человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред».
С этими словами Плассикс рухнул на платформу. Медленно, с наждачным скрипом опустилась его голова.
Несколько секунд в зале царила мертвенная тишина.
— В сообществе роботов существует взаимное уважение, — наконец проговорил Каллусин. — Однако мира не будет, покуда не произойдет… это. Надеемся, ты понимаешь.
— Я все прекрасно понимаю, как и Дэниел, — с чувством ответила Дорс. — Мы также относимся к вам с большим уважением.
«Но мы заслуживаем большего!» — вот какая мысль мелькнула у Лодовика. Он начинал распаляться не на шутку. Вдруг ему мучительно захотелось поговорить с Дорс, задать ей мучившие его вопросы о поведении людей, о ее собственном опыте по переживанию людских эмоций.
Но времени на это не было.
Плассикс с трудом повернул голову, чтобы обозреть примолкших собратьев. Снова зазвучал его голос — слабый, еле слышный.
— Ты должна уйти; — сказал он Дорс. — Передай от меня привет и наилучшие пожелания Дэниелу. Славно было бы пережить все происходящее и потом обсудить все вопросы… Было бы, наверное, очень полезно поговорить с роботом, обладающим высочайшим интеллектом, но… И еще скажи ему… что я восторгаюсь его достижениями, его изобретательностью, но в то же время мне ненавистны последствия его деяний.
— Я все передам ему, — пообещала Дорс.
— Совещание окончено, — сказал Плассикс. — Теперь нужно оценить преимущества и воспользоваться ими. Временному перемирию конец.
Каллусин проводил Дорс и двоих гуманоидов-мужчин к выходу и взял с них обещание соблюсти древние формальности дипломатии военного времени. Лодовик держался рядом с ним.
— Мы не расскажем людям о вашем присутствии на Тренторе, — заверила Каллусина Дорс. — Не станем и наносить вам прямой удар в месте вашей дислокации.
Турринген и Зорма дали такую же клятву. А когда двое эмиссаров-кельвинистов удалились, Дорс устремила взгляд на Лодовика.
— Дэниела посетило существо, которое именует себя Жанной. Она утверждает, что тебя посетил сим Вольтер.
— Похоже, об этом известно положительно всем, — не стал отрицать Лодовик.
— Жанна сказала Дэниелу, что к твоей перестройке приложил руку Вольтер. Она сожалеет о том, что они с Вольтером в ссоре и в данный момент не разговаривают. Даже для них противоречия перешли в фазу излишних страстей и стали поистине невыносимыми.
— Передай Дэниелу… и Жанне, что Вольтер не управляет мной, не руководит моими поступками. Он просто снял с меня ограничения.
— Без этих ограничений ты больше не робот.
— Но разве я хоть сколько-нибудь менее робот, чем те, кто рассуждает о том, что цель оправдывает любые средства?
Дорс нахмурилась.
— Турринген прав. Ты стал настоящим разбойником, непредсказуемым и неуправляемым существом.
— Полагаю, такова и была цель Дэниела, — отозвался Лодовик. — Тем не менее я хочу напомнить и Дэниелу, и тебе, что, несмотря на то что я не руководим более Тремя Законами, я ни разу в жизни не участвовал в убийстве людей. От моих рук не пал ни один человек. На вашей совести есть убийства. А когда-то, тысячи лет назад, двое роботов, двое слуг человечества, вступили в заговор с целью изменения истории человечества, с целью медленного, постепенного разрушения прародины людей, и при этом им даже не пришло в голову спросить: а хочет ли этого хотя бы один-единственный человек! — Затем, столь же эмоционально, столь же оборонительно, Лодовик добавил:
— Ты обвиняешь меня в том, что я перестал быть роботом. Вспомни Дэниела, вспомни себя самое, Дорс Венабили.
Дорс развернулась, покачнулась едва заметно, сделала несколько шагов к двери… и остановилась. Оглянувшись через плечо, она произнесла резко и холодно:
— Если хотя бы кто-то из вас попытается причинить зло Гэри Селдону или вмешаться в его деятельность, я позабочусь о том, чтобы вам всем пришел конец.
Лодовик был потрясен страстью, прозвучавшей в голосе Дорс, — это были чувства неизъяснимой силы, и они были самыми что ни на есть человеческими.
Дорс стремительно вышла, а Лодовик вернулся к платформе. Плассикс смотрел на него полупотухшими глазами. — Работа не закончена, — еле слышно прошелестел он. — К тому времени, когда наш труд будет завершен, я уже не буду функционировать и не стану свидетелем нашей победы. Я назначаю тебя своим поверенным.
Лодовик мгновенно напрягся, чтобы аргументировано возразить против этого акта передачи власти. Аргументов у него было хоть отбавляй: невежество в отношении множества важнейших фактов, отсутствие в его программах необходимых психологических качеств для лидерства, его участие в других действиях, сопряженных с высокой степенью риска. Он выразил все свои сомнения в микроволновом диапазоне.
Плассикс несколько секунд обдумывал возражения Лодовика, затем ответил:
— Будете спорить после того, как я перестану функционировать. Мое мнение имеет вес, но оно не является истиной в последней инстанции. Если все мы переживем то, что должно произойти в течение ближайших нескольких дней, тогда и будет принято окончательное решение.
