И Гхор-копия ответил (ответил!!!), пожав плечами:
— Странный вопрос. Узнаю, конечно, еще не потерял памяти. У вас срочное дело, профессор? Можете подождать несколько минут? А то мы один опыт подготовили, хочется его довести…
Это были первые его слова во второй жизни.
— Опыт уже состоялся, — напомнил Зарек. — Была авария. Вас ушибло. Вот он (указывая на Кима) привел меня. Помните его?
— Помню, как же! Приятель моей сбежавшей жены.
(Если бы знал Гхор, сколько смеха и неодобрения вызвал этот ответ в Солнечной системе!)
— Я должен выслушать вас. — Зарек решительно приступил к Гхору. — Вы очень сильно ударились, лежали без сознания.
— Ничего не чувствую, профессор, нигде не болит.
— Проверим все равно. Встаньте, будьте добры. Дышите глубже. Присядьте. Согните правую руку. Пальцами пошевелите. Закройте глаза…
Гхор, несколько озадаченный, подчинился. Он набирал воздух, клал коленку на коленку, напрягал мускулы, ворочал глазами направо и налево. И миллиарды, миллиарды, миллиарды людей у телевизоров смеялись и плакали от радости, обнимались и аплодировали, даже пританцовывали, не отводя глаз от экрана, кричали восторженно:
— Он дышит! Он смотрит! Дрыгает коленкой! Он живой по-настоящему!
Гхор между тем, невнимательно выполняя распоряжения Зарека, хмурил лоб.
— Профессор, теперь я припоминаю кое-что. Ратоматор лопнул… и меня швырнуло об стенку. Было очень плохо, ком стоял в горле… душило, и в голове мутилось. И как будто Лада была тут и рыдала. Это правда, профессор?
— Все правда, кроме Лады, — соврал не моргнув Зарек. — А что потом было, вы не помните, Гхор?
— Потом? Ничего! Позеленело… померкло. Ничего не было. Потом я открыл глаза и увидел вас.
«Что было потом, после смерти?» Столько людей впоследствии задавали этот вопрос Гхору. Были какие-нибудь видения, сны? Ничего! Ничего не мог рассказать Гхор. Ему казалось, что прошло всего несколько секунд. Он проспал свою смерть без сновидений.
Осмотр окончился. Зарек не нашел никаких изъянов. Скрывая ликование, он сделал озабоченное лицо.
— Очень жаль, но вам придется полежать, Гхор. Ничего не поделаешь. Удар пришелся по затылку. С сотрясением мозга шутить нельзя.
— Профессор, я абсолютно здоров. Давно не чувствовал себя таким бодрым.
— С сотрясением не шутят, голубчик. Сознание вы теряли? Теряли. Рыдающая Лада вам чудилась?
И на экране появились носилки. Ким и лаборанты уложили на них воскрешенного и вынесли за дверь.
На экране под крики «ура» и аплодисменты кланялся Зарек. Гхора же в санитарном глайсере уже мчали на Волгу, в тенистый сад Ксана. Так распорядился хозяин этого сада. Дальнейшие события показали правильность его распоряжения.
Мир ликовал. Мир праздновал победу ученых. Человеку удалось то, что в прошлых тысячелетиях приписывалось только богу. Столько было шествий с цветами, огненных змей в ночном небе, столько танцев на улице и объятий, столько клятв в вечной любви на сто жизней вперед! Позже в память этого стихийного ликования был установлен праздник-День жизни.
Ким оказался среди немногих, чья радость была неполной в этот день.
— Когда будем восстанавливать Ладу? — спросил он сразу.
Зарек ответил, естественно, что надо подождать, понаблюдать Гхора. Ведь ему только исправили травмы и заменили переключатель. Старческие клетки остались в мускулах и органах. Необходимо проверить, удачно ли пойдет омоложение, исчезнет ли седина, морщинистая кожа?
Наблюдения начались с первого мгновения, продолжались в пути и в доме Ксана круглосуточно.
И что же?
Гхор не только ожил, но и поздоровел. Он как будто отоспался в могиле, стал свежее и бодрее.
Седина — цветовой индикатор старости — таяла, словно снег, отступая к вискам. Кожа расправлялась, исчезали морщины на лбу, расправлялись плечи. Гхор становился выше, сильнее, мускулистее. Ел с отменным аппетитом здорового мальчика, спал непробудно, был полон энергии.
Помнил все отлично. Проверочные упражнения на сообразительность, внимание, запоминание выполнял по норме двадцатипятилетнего.
Неделю его держали в постели на санаторном режиме, отсчитывали движения, шаги, усилия. Потом выяснилось, что под утро тайком он вылезает в окно и не прогуливается, а бегает: пробегает три-четыре километра по дорожкам сада, чтобы вылить избыток энергии.
Он вел себя так неосторожно: игнорируя режим, читал ночи напролет, на заре купался в ледяной Волге, ел когда попало, бродил по окрестным лесам, возвращался мокрый до пояса. И Зарек счел полезным открыть всю правду Исподволь, как тяжелобольному, как сыну о смерти отца, рассказал, что он, Гхор, был мертв полтора года и должен со своим вторым телом обращаться бережнее. Гхор воспринял это сообщение с легкостью мальчишки, переболевшего гриппом. Болел и выздоровел, что может быть естественнее?
И тогда же он спросил о Ладе. Пришлось рассказать. Ведь умалчивание бросало бы тень на ее поведение. Тогда бы получилось: муж умер, весь мир вызволял его, а бывшая жена не откликнулась.
— Так восстанавливайте же ее скорее! — воскликнул Гхор.
Он просил, настаивал, умолял с жаром влюбленного юноши. Не спал ночей, горел, требовал точного срока, повесил календарь, уговаривал скостить несколько дней, отчеркивал часы.
И, в сущности, не было причины откладывать.
Ладу возрождали без торжеств, без всемирного праздника, без зрителей. Даже полированную кнопку нажимал не Зарек, а Ким, верный друг, сопровождавший Ладу во все трудные минуты.
Нажал… и застыл с открытым ртом. Вдохнуть не было силы. И сердце замерло. Что-то будет?
Не хватало мужества открыть дверцу. Ким медлил, пока изнутри не послышался стук. И Лада, живая, цветущая, в красном платье своем с черным поясом, выпорхнула наружу. На лилиях в ее волосах сверкали капельки воды… позапрошлогодние.
— Все уже кончено, Кимушка? Спасибо, дорогой. Ну, я побегу переоденусь, и за дело. Оставила АВ-12 на столе. А ты торопись на свое свидание.
Ким вздрогнул. Даже слова. Даже интонация позапрошлогодняя. Шутка про свидание. Для этой Лады ничего не произошло, она торопится спасать мужа.
Ким поймал ее за руку.
— Стой, Лада. Послушай, Лада. Ты — это не ты. Ты — записанная и восстановленная. Это твоя вторая жизнь.
Лада замерла, расставив руки. Одна у Кима в руке, другая протянута к двери.
— Ким, это правда? Ты не разыгрываешь меня?
— Истинная правда. Гляди, вот Нина, Сева, их же не было при записи.
— А Гхор?
— Жив. Восстановлен. Здоров. Совсем здоров, уверяю тебя.
