– Щазз, – бросил Шах.
– А ты уже служишь, – развернулась к нему женщина, уставилась остро и въедливо. – Им, – опять ткнула пальцем в сторону светлых. – Веселухой. Потому что развлекаешь и в этом видишь свой удел.
У Вейнера кровь к лицу прихлынула – сообразил, о чем эта лысая училка говорит. Вскочил и… осел, встретившись с ее прямым ясным взглядом.
– Хорошо. Тебе достало не поднять руку на женщину, – кивнула, отходя, развернулась к ученика лицо и резюмировала. – И так, я вижу суть ваших проблем в незнании простейших вещей. Поэтому для начала я расскажу вам о вас же самих. Я научу вас читать родовые знаки и лица простых людей. Научу слышать несказанное и видеть сокрытое. Но помните – за все нужно платить. И вы заплатите мне своим вниманием и старанием. И я не прошу этого, а требую, – отошла от них на пару шагов и развернулась опять, сложила руки на груди:
– Итак: в иерархии разумных существ вы занимаете главенствующее место, но не потому что много хотите, а потому что много можете. Именно поэтому на вас лежит не особое бремя власти, а особое бремя ответственности за происходящее в мире.
– Фигассе, – пожевал губу Шах. – Это почему?
– Это потому, Вейнер Тшахерт, что ты мужчина. Потому что ты изначальный, светлый, потому что ты рода Тшахерт Лой. Потому что ты видишь и можешь больше, чем я. Потому что твое право от рождения дано тебя не для того, чтобы развлекать друзей и тешить свое самолюбие, не для того, чтобы ты разрушал или мешал, а для того, чтобы ты мог строить, помогать, предотвращать. Твое право, как огонь, и ты, его владелец, должен уметь с ним обращаться, знать, что оно может, как спалить, так и согреть, и тем спасти. Представь, что у тебя есть огромное незатухающее пламя, у меня – маааленький огонек, а у людей там, – указала в сторону скал. – Нет и огонька. Ты всегда сыт, согрет и можешь спокойно просидеть у своего костра до скончания дней. Но вопрос – твой ли это огонь, дан ли он тебе для единоличного пользования, можешь ты, Вейнер Тшахерт, спокойно сидеть у костра, когда за кругом тепла и света гибнут от холода и мрака более слабые, но имеющие не меньше прав на жизнь, покой, тепло и свет? Чтобы ответить на этот вопрос вам необходимо познать себя и понять, кто вы и зачем пришли в мир.
– Уже все во внимании, – буркнул Шах. Детта холодно глянула на него, но на этот раз реагировать не стала.
– Мир делится на три ступени, – и начала выставлять пальцы, перечисляя: стихии, растения, животные. Первая ступень делится на подступени – холод, вода, ветер, огонь, скала. Все они как пальцы на руках, – выставили пятерню. – Сами по себе и все-таки вместе, взаимосвязаны. Вы, – потыкала пальцем в раскрытую ладонь. – Та точка, которая может общаться на равных с каждой стихией и заставлять их работать вместе или порознь.
Растения! – прошлась мимо учеников: низшие, средние, высшие. Низшие всегда внизу, всегда низкие – это травы, цветы, мох…
Радиш подпер голову кулаком и внимательно слушал, но чувствовал, что хватит его не надолго – заснет. Монотонный голос, хождение туда-сюда – убаюкивали.
Шах скучал и развлекался лишь мысленными ремарками в ответ на какое-нибудь особо прикольное высказывание училки. Озвучивать свои мысли или откровенно спать, как Радиш, он не мог – Табир сидел чуть выше, но рядом и следил за каждым из троицы как беркут за добычей. А к нему мужчина испытывал уважение, поэтому пренебрежение выказывать не мог.
Самер положил ногу на ногу, облокотился на глыбу чуть выше за спиной, и больше рассматривал детту, чем воспринимал ее урок.
Однако женщина быстро закруглилась с вводными и перешла к теме светлых и изначальных, пробуждая интерес и уже не давая ни заснуть, ни заскучать. Она рассказывала о мужчинах, женщинах, детях – особенностях, мировоззрениях, традициях и необходимых ритуалах. Сабибор искренне пожалел, что нет возможности законспектировать лекцию.
– Фантастика, – бросил Шах, слушая уже известное – об особенностях женщин светлых.
– … признаки того, что ребенок выбрал мать, стадия первая – слабость, головокружение, приступы жара и озноба, недолговременная потеря слуха и зрения, сжатие мышц, непреодолимая тяга будущей матери к отцу, которого выбрал ребенок, – вещала детта расхаживаясь.
Самара искоса уставился на Шаха, тот насторожился.
– … третья стадия: спутанность сознания, удушье, звон в ушах, потеря ориентации, зрения, судороги. Состояние ухудшения происходит резко, характеризуется отсутствием периодов бодрости и ведет к потери ребенка и гибели матери…
Самара выпрямился, в упор уставившись на Шаха. Глаза в глаза и оба ринулись к стиппу Эрики, подумав одно на двоих.
Детта, смолкла на полуслове, растерявшись.
– Извините, – проблеял Радиш и помчался за товарищами.
Шоэ посмотрела на Табира ища спасения, но тот лишь прикрыл глаза ладонью, стыдясь поведения светлых.
Вейнер буквально откинул Кейлифа от дверей и влетел в комнату. И как на препятствие наткнулся, а на него уже Самер, и оба уставились на Эрику. Лицо красное, мокрое, мечется как в бреду, а саму бьет от озноба, пальцы крючит.
– Мать твою, Шах, что ж ты!…
Склонился над Эрой Самер, по щеке похлопал – взвилась, забило, руками машет и видно – не соображает.
– Ну, что стоишь?! – рыкнул на Вейнера. – Нужно что-то делать!
Тот постоял, с тоской глядя на Эрику – чувство вины нахлынуло и придавило его. Вышел. Радиш на него налетел – отодвинул не глядя – взгляд по округе шарил. Мужчина одно знал – помочь девушке теперь сможет только Эрлан. Если еще сможет.
Лой за мытней стоял, с незнакомцем как обычно, молча, беседовал.
Шах подлетел:
– Лой!
Ухом не повел.
– Эрлан?!
Не то что брат, но и незнакомец не посмотрел. Вейнер Эрлана за плечо к себе развернул, требуя внимания, но слова сказать не успел – тот за шею его схватил к себе притягивая, взгляд жесткий, холодный: "Тебе нужно серьезно поработать над своим поведением!"
– Да? Я поработаю, я так поработаю, – прошипел: какое поведение к чертям? И заорал. – Эре плохо!
– Что?
И вся ярость, вся ревность, обида, холод во взгляде, канули словно не было. Страх в глазах разлился, топя разум. Мужчина ринулся к стиппу. А Шах не смог – сил не было вернуться, потому что понял, что не сможет ни Эрику видеть, ни в глаза брата смотреть.
– Что-то случилось? – спросил незнакомец.
Вейнер отвернулся.
– Значит, виноват, – протянул тот и пошагал за Эрланом.
Шах плечами повел: лишь бы судить, посмотри, какие все правильные нашлись,
Эра металась, не находя себе место, дышать было тяжело, мышцы сводило то все разом, то попеременно, и этой дикой ломке не было конца.
