— Кто еще изменил вам? — с любопытством спросил Шеффер.
— Элеонора Стивенс, Херб Мур.
— Гм… — промычал Шеффер. — Я полагал, что Бентли убил Мура.
Веррик согласно кивнул.
— Мур был его шефом. Он руководил проектом.
— Если Бентли убил Мура, а Мур изменил вам…
Шеффер повернулся к судье Уорингу.
— Казалось бы, он повел себя, как преданный служащий.
Веррик громко фыркнул.
— Мур изменил мне уже после того, как Бентли…
— Продолжайте, — сказал ему Шеффер.
— После того, как Бентли убил его, — с трудом выговорил Веррик.
— Как? — изумленно произнес судья. — Я не понимаю.
— Расскажите ему, в чем состоял этот проект, — тихо подсказал Шеффер. — Тогда он поймет.
Веррик сидел, глядя прямо перед собой. Он изорвал на мелкие кусочки лист бумаги и обьявил:
— Мне нечего добавить. — Он медленно поднялся. — Я опустил детали, касающиеся смерти Мура. Они не имеют отношения к нашему разговору.
— Итак, какова же ваша позиция? — просил его Картрайт.
— Бентли сбежал, бросив свое рабочее место. Он покинул пост, который я доверил ему, и который он получил, принеся мне клятву.
Тут поднялся Картрайт.
— Я хотел бы кое — что добавить, — сказал он. — Я заставил Бентли принести клятву мне, потому что я рассматривал его, как законно освобожденного от клятвы Веррику. Я считаю, что это Веррик нарушил клятву. Он послал Бентли на смерть. Покровителю не полагается посылать своего классифицированного служащего на смерть, не получив предварительно от него письменного согласия.
— Да, — сказал Веррик. — Но он должен был остаться на своем посту. Это был его долг.
Судья Уоринг покачал головой.
— Классифицированный служащий должен дать согласие. Покровитель может уничтожить своего классифицированного служащего, только если тот нарушит свою клятву. В этом случае служащий теряет все свои права, но остается собственностью своего покровителя. — Судья собрал книги. — Настоящий случай имеет следующие варианты. Если рассматриваемый покровитель нарушил клятву первым, то рассматриваемый служащий оправданно мог бросить свою работу и скрыться. Но если покровитель не нарушал клятвы, прежде чем его служащий сбежал, то этот последний есть изменник и заслуживает смертного наказания.
Картрайт направился к двери.
За ним, глубоко засунув руки в карманы, последовал мрачный и надутый Веррик.
— Очень хорошо, — сказал Картрайт. — Мы подождем вашего решения.
Бентли был вместе с Ритой О’Нейл, когда к ним подошел Шеффер.
— Я прозондировал старого Уоринга, — сказал он. — Судья, наконец, принял решение.
Это был «вечер». Бентли и Рита неясными силуэтами затерялись в подкрашенном полумраке одного из баров станции. Единственная алюминиевая свеча неровными вспышками освещала столик. Несколько служащих, стоявших у бара или сидевших за столиками, тихонько переговаривались, попивая из бокалов. Обслуживал Мак — Миллан.
— И что же? — спросил Бентли.
— Оно в вашу пользу. Через несколько минут он обьявит его официально. Картрайт попросил меня дать вам об этом знать, как только станет возможно.
— Значит, Веррик не имеет — таки никаких прав на меня? — все еще недоверчиво спросил Бентли. — Мне нечего бояться?
— Совершенно верно, — ответил Шеффер, отходя. — Примите самые теплые поздравления.
Рита положила свою руку на руку Бентли.
— Благодарение господу!
Но он не мог радоваться.
— Думаю, что этот конфликт наконец урегулируется, — пробормотал он.
Бентли наблюдал за цветной пеленой, поднявшейся вдоль стены, профланировавшей, подобно жидкому пауку, под потолком, превратившейся в бабочку, в точку, затем расплывшейся в медленно уплывшей в сторону.
— Мы должны это отметить, — оживилась Рита.
— Я добился того, чего хотел, — сказал Бентли. Он отхлебнул из бокала. — Я работаю на Директорию, я нанят Ведущим Игру. Это именно та, чего я желал, направляясь в Батавию. Теперь мне кажется, это было давно.
— Как вы себя чувствуете?
— Почти как прежде.
Рита разорвала спичечный коробок и подожгла уголок о металлическую свечу.
— Вы не удовлетворены?
— Я так далек от удовлетворения, как это только возможно.
— Почему? — мягко спросила она.
— На самом деле я ничего не совершил. Я полагал, что дело в Холмах, но Вейкман был прав: дело во всем обществе. Повсюду зловоние. Недостаточно порвать с Системой Холмов. — Он яростно поставил бокал. — Я, разумеется, мог бы заткнуть нос и воображать, что никакого зловония нет. Но этого недостаточно. Надо что — то делать. Вся эта блестящая, но ослабевшая структура должна быть низвергнута. Она испортилась, прогнила, сама готова разрушиться. Но на ее месте надо построить что — то другое. Недостаточно разрушить. Я должен помочь создать новое, жизнь должна меняться для других. Я хотел бы своими действиями преобразовать существующий порядок. Надо, чтобы я сумел проделать это.
— Может быть, вы на это способны.
Бентли попытался проникнуть в неведомое будущее.
— Как? Кто предоставит мне случай? Я всего лишь служащий, связанный клятвой.
— Вы молоды. Мы оба молоды. У нас впереди долгие годы. — Рита подняла бокал. — Посвятим нашу жизнь изменениям в ходе мирового развития.
Бентли улыбнулся.
— Согласен. Я пью за это. — Он поднял свой бокал и звонко чокнулся с Ритой. — Но не слишком много. Веррик еще таскается вокруг. Подожду его отбытия и выпью по — настоящему.
Рита подожгла последний уголок коробка о раскаленную добела свечу.
— Что будет, если он вас убьет?
— Он будет убит.
— Что будет, если он убьет моего дядю?
— У него отберут карточку. Он никогда не сможет стать Ведущим Игру.
— Он им больше не станет в любом случае, — спокойно сказала Рита.
— Что вас беспокоит? Вы о чем — то думаете.
— Я не думаю, что он вернется с пустыми руками. Он зашел слишком далеко, чтобы на этом остановиться. — Она серьезно посмотрела на него своими черными глазами. — Это не конец, Тэд. Он кончит, когда убьет кого — нибудь.
Бентли собирался ответить, когда чья — то тень легла на стол. Нащупав в кармане холодный металл скорчера, он поднял глаза.
— Салют, — сказала Элеонора Стивенс. — Можно к вам присоединиться?
Она села напротив них, сложив руки перед собой, с наигранной застывшей улыбкой на губах. Ее зеленые глаза метали молнии. Пышная шевелюра каскадами спадала на обнаженные плечи, казавшиеся ржавого цвета в полумраке бара.
