- Каких еще знаков вы ждете? - спросила Скада. - Скажите нам.
- Стало быть, ты их не знаешь, раз спрашиваешь, - засмеялась Тессия.
- Что это за знаки, Правдивый Голос? - поднялась Петра. - Мы видели их много, но не знаем, о каких говорите вы. Мы готовы отдать вам все, но поделитесь и вы с нами хоть немного. - Голос ее звучал сильнее, чем помнилось Дженне, гораздо сильнее, чем в Селденском хейме.
- Кто поручил ей это? - шепнула Мальтия, а Тессия повторила громогласно:
- Кто поручил Белой Деве делать то, что она делает? Петра на миг закрыла глаза, и Дженна увидела чуть ли не воочию, как работает ее память. Потом глаза Петры открылись, и она устремила взгляд в окно, мимо Мальтии.
- Моя Мать поручила ей. Моя Мать с шестью пальцами на каждой руке, которая видела без глаз и стояла...
- ...без ног, - дрожащим голосом закончила Мальтия. - Которая говорила без голоса...
- Без голоса?! - шепнула Дженна Скаде. - Это еще что, во имя Великой Богини?
- Вприщурку, Дженна, - шепнула в ответ Скада. - Тихо. Они наши.
Все женщины повскакивали на ноги, повторяя за Мальтией ее небывальщину. Воздух уже потрескивал, точно перед грозой - так казалось Дженне.
- ...и была рождена без отца. Она укажет Единственную. - Мальтия простерла руку к Дженне. - Ты - Единственная. Прости, что мы не признали тебя.
Дженна кивнула - не столько прощая, сколько с облегчением, но этого никто не заметил.
- Мы готовы, - сказала Мальтия. - М'дора завершит эту ночь, как предсказано в Книге, а последующее мы напишем вместе.
Остаток короткой ночи ушел на сборы. Женщины брали с собой мечи, деревянные щиты, котомки с едой. В хейме было всего трое младенцев, собранных, как сказали сестры, со всей округи вплоть до Торга, где бы он ни находился. Приемные матери привязали их себе за спину.
- Где стоит ваше войско? - спросила Мальтия, укладывая корзину.
- В том месте, где дорога из М'доры выходит на дорогу к Новой Усадьбе, сказала Дженна. Видя, что никто ее не понял, она начертила карту пальцем на полу.
- А-а, Новая Усадьба, - сказала Илюна. - Мы ее зовем Торгом. У нас туда ходят только самые молодые - доставать то, чего у нас нет.
- Что же может быть в вашем орлином гнезде? - спросила Петра.
- Мы охотимся и разводим птицу. У нас есть сад, - сказала Мальтия.
- Где? - спросила Дженна. - Мы никакого сада не видели.
- Он у нас хорошо укрыт от посторонних глаз, - улыбнулась Тессия.
- А детей вы, значит, берете в Новой Усадьбе - в Торге? - спросила Петра.
- Мы берем только брошенных, ненужных, нелюбимых, - ответила Илюна.
"Как я", - подумала Дженна.
- Как моя Скиллия, - сказала Илюна. - У нее нет одной руки.
"А у меня были обе, - подумала Дженна, - и все-таки от меня отказались".
- Они знают, что мы возьмем то, что им не нужно, - сказала Тессия, - и оставляют рядом с младенцами деньги или зерно. Если они оставляют вино, мы его не берем. В Книге ясно сказано: "Сок винограда - это медленная смерть".
- И они никогда не говорят о М'доре, - добавила Мальтия. - Мы уносим прочь их позор, а они делают вид, будто нас вовсе не существует. М'дора для них точно сказка. Им кажется неестественным, когда женщины живут одни.
- Они не признают нас, но все-таки оставляют нам дань из своего скудного урожая, - сказала Тессия.
- В других хеймах дело обстоит точно так же, - засмеялась Скада. - Это еще не причина, чтобы затвориться так, как вы, сестры.
- Наша Альта запретила нам всякое общение с мужчинами до пришествия Троих. Ваша же Альта жила среди мужчин и заключала с ними сделки. Наша Альта сидит в кругу - ваша на троне. Наша...
- У Альты много лиц, - прервала Петра, - но, в конце концов, мы все будем лежать у ее груди. Разве не так?
- Да, в конце концов - и в начале начал. Когда вы пришли, мы поняли, что это конец. Потому мы и покидаем М'дору, это высокое священное место. - Лицо Мальтии выражало бесконечное уныние.
Дженна посмотрела кругом. У всех женщин, завершающих свои сборы, были такие же скорбные лица. Словно они оплакивают смерть, подумала она, - смерть своей М'доры.
Сестры подожгли свой хейм, передавая друг другу факел, - эту скорбную обязанность должны были разделить все. Это сопровождалось жалобным пением:
Вышли из тьмы ненастья.
Из дальних буковых рощ,
Вышли из пламени страсти
К высям гранитных толщ.
Снова уйдем в ненастье.
Снова - под буковый кров,
Ибо лишь в пламени страсти
Сходит на землю любовь.
А после, гонимые пламенем пожара, они сбросили с утеса целую дюжину лестниц и стали спускаться.
За краем обрыва, куда огонь не отбрасывал тени, Скада и другие темные сестры исчезли, и количество женщин уменьшилось вдвое. Ни разу за последние дни Дженна не чувствовала себя такой одинокой.
Внизу, скрестив руки, ждал Пит - как будто простоял так всю ночь.
- Что это за огонь? - спросил он, как только Дженна ступила на землю. Все небо в зареве. Я уж хотел лезть наверх, да не нашел опоры.
- Это горит М'дора. Вот все, что я могу сказать. И в войско Пайка придет еще сто воинов.
- Я насчитал только половину.
- Когда взойдет луна...
- До полнолуния еще долго.
- Тогда их число удвоится.
- Ну а до тех пор?
- До тех пор придется обходиться теми, кто существует при свете дня. В этом орлином гнезде больше никого не осталось.
Пит кивнул и повернулся было к женщинам, но Дженна его удержала:
- Погоди, Пит. Они не станут слушать никого, кроме меня.
- Королю это не понравится.
- Придется ему с этим примириться. - Дженна махнула рукой, и женщины последовали за ней через каменистую равнину. Никогда еще Пит не видел такого тихого войска. Даже трое малюток за спинами своих матерей не подавали голоса.
Дойдя до места, где они оставили лошадей, Пит сел верхом, но Дженна и Петра остались пешими.
- Поезжай вперед, Пит, и скажи королю Горуму, что мы ведем с собой двенадцать дюжин женщин.
- Ну нет, я вас не брошу.
- Так надо - иначе мы не поспеем к сроку. - Пит согласился, и Дженна сказала, положив руку ему на колено: - И еще, верный Пит, у меня есть поручение для тебя одного. Король не должен знать об этом.
Пит нагнулся, придерживая поводья правой рукой, и Дженна прошептала:
- Эти женщины пошли с нами не потому, что верят в меня, а потому, что верят в трех герольдов, трех посланников своей Альты. В герольдов, которые носят на себе корону, браслет и ожерелье.
- Мальчишки... - произнес Пит.
- Так вот, скажи им об этом. Предупреди их.
- Скажу.
- И еще. - Дженна замялась. - Скажи Каруму, что я...
- Он знает, девочка.
- Знает?
- Как и я. Мы все знаем. Что ж у нас, глаз нет? А Кошка знала еще раньше тебя.
- Ну, уж раньше меня никто не знал.
- Первый раз самый трудный, - усмехнулся Пит. - И самый дорогой. И самый лучший. - Он посмотрел на Дженну так, будто простил ей все, выпрямился, тряхнул поводьями и скрылся в лесу.
