– Да, это он, моя матрона, – поклонился Дирит.
Когда я понял, что это создание является главой Дома, меня затрясло.
– Его лихорадит, – безжалостно констатировала матрона. – Надеюсь, ты не собираешься баловать его? Мне уже вполне хватает десятка наглых моредхелов, разгуливающих по коридорам.
– Они ведь не позволяют себе лишнего, – возразил Дирит.
– Да, но все же… Хватит тебе уже этой расы. Сколько можно?
– Я прослежу, чтобы он не простаивал без работы.
– Вот и хорошо. Я к Первой Жрице, – она сверкнула глазами и удалилась.
– Удачи, моя матрона, – поклонился ей вслед дроу.
Я сжался на полу, обхватив колени руками.
– Ну и что мне теперь с тобой делать?
Я молчал, до крови прикусив губу.
– Если ты немедленно не встанешь, я использую эрго-т'тагу, – пригрозил Дирит.
Я попытался подняться, но опять упал.
– Успокойся, да что ты за паникер такой? – поддержал меня дроу.
– Не наказывайте меня, – сквозь слезы взмолился я, когда меня вновь шатнуло.
– Кажется, я понял, в чем дело, – взглянул мне в глаза Дирит. – Лоск слишком часто использовал личинку? Рассказывай.
– Не знаю, – меня затошнило при воспоминании о наказании. – Не надо!
– Так, – дроу резко свернул в какую-то комнату и усадил меня в кресло. – Рассказывай!
– Лоск… он… Я пытался… Но он… – я начал заикаться от страшных воспоминаний.
– В чем дело? Или мне надо влезть в твой мозг, чтобы получить интересующую меня информацию? – Дирит безжалостно взглянул мне в глаза.
– Не надо! Он… Я… Смерть! – я сполз с кресла и прижался к пушистому ковру, не в силах оторвать взгляда от лица дроу.
– Вот, так уже лучше, – Дирит вновь усадил меня на место. – Теперь успокойся и объясни, что у вас там произошло.
– Я пытался… уйти, – я не мог вновь заставить себя произнести слово, которое было источником невыносимой боли. – Он… наказал меня… Вот и все.
– Ну, это у всех бывает, – сказал дроу. – Я только не понимаю, почему это вызвало такой шок? Ты что, многократно пытался умереть? Сколько раз?
– Три…
– Это в пределах нормы. Некоторые до семи пытаются, – пожал плечами Дирит. – Ничего не понимаю…
Мне стало совсем плохо. Получается, что я настолько слаб, что был сломлен очень быстро… Безвольная кукла!
– Не плачь. Может быть, Лоск часто наказывал тебя по другому поводу?
– Нет… Пять раз, – я сжал руки в замок, пытаясь успокоиться.
– Тогда я совсем ничего не понимаю, – откинулся на спинку кресла дроу. – Никогда не видел, чтобы восьмикратное наказание возымело такой эффект. Я еще понимаю, если бы ты у тебя была совсем слабая воля. Но судя по твоим действиям на празднике, это не так…
– Не восьмикратное, – осмелился возразить я.
– Странно. Мне казалось, что я правильно посчитал. Тогда сколько?
– Лоск… Он… он наказывал меня за любую мысль о… об уходе, – я всхлипнул.
– И сколько получается всего?
– Не знаю…
– Как это может быть? Наказание т'тагой не такая вещь, которая легко забывается, – покачал головой Дирит и его взгляд стал жестким.
– Не знаю… Я честно не знаю! – закричал я, сжавшись под этим взглядом. – Много! Я не считал! Они не кончались! Пожалуйста, не наказывайте! Пожалуйста… – повторил я шепотом. – Я не вру…
– Вижу, что не врешь, – кивнул дроу. – Значит, теперь ты даже не можешь думать… о смерти?
Я задрожал от этого ужасного слова.
– Тогда все ясно. Ох, этот Лоск, я же ему объяснял… – вздохнул Дирит. – Нельзя слишком увлекаться наказаниями и пытаться изменить саму сущность, сознание раба. Достаточно добиться внешней покорности… Допрыгается он у меня однажды, – с угрозой добавил он.
Я вновь попытался успокоиться… По крайней мере не показывать свой страх.
– Да уж, промазал я с твоим приобретением… Надо было какого-нибудь солнечного взять…
Я невольно всхлипнул, представив, что стало бы со мной, если бы не вмешался Дирит.
– Ладно, теперь уже поздно горевать… Вставай и идем в гардеробную, горе мое.
Собрав последние силы, я подчинился.
– Значит, здесь тебя оставлять нельзя, – задумчиво сказал дроу, наблюдая, как я выбираю подходящую одежду.
Халат выпал из моей руки и мне пришлось нагибаться, чтобы его поднять.
– Почему? – мой голос сорвался.
– Ты замкнешься в себе и сдохнешь, – объяснил Дирит. – Что бы придумать…
Ладно, пока ты будешь сопровождать меня, прислуживая при необходимости… И делая массаж, – с улыбкой добавил он.
Я сглотнул.
– Не бойся, ничего страшного не предвидится. Но тогда тебе понадобится не только домашняя одежда… Придется портным поработать…
– Не надо…
– Надо, – дроу взял меня за подбородок и заставил смотреть в свои фиолетовые глаза. – Я не потерплю рядом с собой драного моредхела. Да и моя репутация, как принца, может пострадать в результате твоих "не надо".
Потом, дождавшись, пока я закончу выбор, он молча проводил меня до комнаты.
– Вечером приходи в общий зал. Часы на стене.
Потом он ушел. Я принял ванну, которая находилась в помещении, смежном со спальней, расчесался и переоделся.
По крайней мере, пещеры не такие страшные, какими они мне представлялись. Но, может быть, все это иллюзия, и сейчас я нахожусь в холодной сырой камере?
– Прекрати, глупец! – раздался голос Дирита в моей голове, и меня скрутило приступом эрго-т'таги. Это действительно оказалось куда больнее.
Когда приступ прошел, я ничего не видел, перед глазами плавало красное марево, а в ушах стоял противный болезненный гул. Потом я почувствовал, как кто-то поднимает меня и кладет на кровать.
Где-то через полчаса зрение, наконец, возвратилось ко мне, и я обнаружил дроу, сидящего рядом.
– Таких глупостей больше себе не позволяй, – мягко сказал он. – Отрицание реальности – первый шаг к сумасшествию.
– Я уже сумасшедший!
– Нет. Пока – нет. И, надеюсь, никогда не будет. У тебя крепкий разум, раз его до сих пор не испортил Лоск.
– Я не хочу… Лучше быть безумным… Бездумным и безразличным…
– Таким ты все равно не станешь. И хватит. Если надо – поплачь, но если начнешь снова сомневаться в реальности… – Дирит нахмурился. – Впрочем, сейчас я докажу тебе, что ты не прав.
– Как?
– Увидишь. Смотри мне в глаза.
– Не надо… – попытался заслониться я, но дроу с легкостью отвел мои руки в сторону.
Его глаза… Они были озерами вечности… Извергающееся жерло вулкана, наполненное неестественного цвета лавой.
Меня пронзило странное ощущение, а потом я вновь вернулся к жизни. Если раньше иногда она казалась мне страшным сном, то теперь я понял… я знал, что все это была еще более страшная реальность. Ведь во сне есть надежда проснуться… У меня же теперь нет такой надежды.
