Сергей понял, что эта веселая игра с Императором может вот-вот закончиться, и поспешно возразил.
— Переменилось бы — так он сразу бы и сказал об этом. Не говорить ведь? Да и не будет он с тобой разговаривать. Он, заметь, вообще не верит, что ты жив.
Никулин машинально кивнул. Утренний разговор он помнил. Чен и Джо промолчали, пожав плечами. Сергей обвел всех веселым и уверенным взглядом.
— Вы же понимаете, что все его сопротивление — это только вопрос времени. Мы дожмем его…
Чен вежливо улыбнулся. Джо с сомнением покачал головой. Император оказался крепким орешком, не всякому по зубам.
— Надеюсь… — ответил Никулин. — Надеюсь. Времени у нас осталось — всего ничего…
Ему хотелось поверить Сергею, однако то, что он узнал об Императоре за эти несколько часов, заставляло думать совсем иначе. Легкой победы ждать не приходилось.
— Сегодня надежда превратится в уверенность! У меня уже готов новый план! — торжественно провозгласил Сергей. — Еще сегодня мы проникнем в такое место, которое для объекта давления есть святая святых, и оскверним его надлежащим образом!
Он поочередно посмотрел на каждого, но понимания в глазах не заметил.
— Это, каким образом? — насторожился Александр Алексеевич. — Что это мы будем осквернять? И где?
— Это я так сказал, — поправился Сергей куда как менее торжественным тоном. — Для важности. Ты-то там уже был…
— Я нигде не был и поэтому требую объяснений, — сказал с живым интересом Чен. — Как будем осквернять? Технология? Оборудование?
К метеорологу Сергей даже не повернулся.
— А тебя мы собой и не возьмем. Твоя фамилия «Засадный полк». Будешь сидеть на крыше и надеяться на лучшее. А мы пойдем в Зал Государственного Совета и оставим Императору послание на стене. Это должно окончательно деморализовать объект давления.
Джо, пристроившийся с биноклем у края крыши, негромко сказал.
— Кончайте дискуссии. Посмотрите лучше, что там твориться.
Спеша закончить опасный разговор, егерь первым подошел к краю. Прижав бинокль к глазам, он замер, глядя вниз.
По двору сновали монахи. Сергей смотрел на них, прикидывая, не забросать ли это скопище клерикалов гранатами. Руки чесались, потому как, видно было, что теперь их гнал не страх, а чья-то воля.
— Что это они там? Никак Император что-то новенькое придумал?
Прогрессор поднес к глазам окуляры.
— Старший Брат чудит что-то. Жаль не слышно ничего…
Пришедшее в себя монахи строились в две цепочки и спустя несколько минут из конца в конец поплыло первое ведро с водой.
— Пожар где-то? — забеспокоился Джо. — Горим?
Имперский город Эмиргергер. Императорский дворец. Двор.
Ведра быстро сновали из конца в конец цепочки. Туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда… Монахи черпали воду из фонтана, там же кто-то из Средних Братьев окунал в ведро фигурку Второго воплощения Кархи и крепкие руки братьев уносили его во дворец. Мовсий проводил очередное недоверчивым взглядом.
— Думаешь, поможет?
— Думаю. Это же опять вода…
— Он же сказал, что не было его в кувшине.
Старший Брат отмахнулся.
— Колдунам веры нет! Пропал же он куда-то, после этого?
Старший Брат попытался подняться, и у него получилось. С ненавистью посмотрев на место, на котором только что лежал он сбросил с плеча грязный плащ и объяснил.
— Ни одно создание, появившееся на свет под этим небом не может вечно витать над землей. Даже птицам и Божьим помощникам приходится ступать на землю. А раз так, то значит, мы увидим их!
Он говорил о колдунах, и все это поняли.
— Это если они не всесильны и подчиняются законам нашего мира, — негромко сказал Иркон. В равной мере он хотел, чтоб Черет оказался прав и чтоб ошибся.
— Всесилен только Карха, — оборвал его Старший Брат. — Эти могут быть только очень сильными.
— А какая нам разница? — спросил Верлен. — Сильный просто убьет, Всесильный убьет и расплющит…
— Душа, — сказал монах. — Вот какая разница. Каждый из нас выбирает. Что выберешь, то и твое — то ли смерть с чистой душой, то ли жизнь с испачканной…
— Ладно, а вода-то зачем?
— Чтоб найти их. Я не верю в их бесплотность. Кармаил писал «Зло — не мысль. Зло — дело!» А какое дело без руки? Есть, есть у них все…И руки и ноги…
— И что будет дальше?
Старший Брат покачал головой.
— Я не хочу говорить, что должно быть дальше…
— Почему?
— Аскет Масака в «Поучении охотнику за темными демонами» учит нас: — «У демонов есть уши». Они слышат нас, хотя не могут читать мысли…
— Ни в одном из храмов Братства не видел ни одной шкуры темного демона… — негромко, но так чтоб услышал монах, пробормотал Иркон. — Шкуры светлого, впрочем, тоже не видел…
Монах пропустил колкость мимо ушей.
— Если мы хотим победить их, то должны меньше говорить и больше думать. Мы должны просить Карху дать нам силу и хитрость…
Имперский город Эмиргергер. Императорский дворец. Зал Государственного Совета.
Он бежал, и встречные шарахались в сторону от бешенного Императорского взгляда. Следом бежал Верлен, на ходу выкрикивая приказания, чтоб у дверей на женскую половину утроили стражу.
Дверь приближалась рывками, словно ее корчило оттого, что было в Зале.
Забыв про хитрость Старшего Брата, Мовсий вбежал в зал и только тогда остановился, почувствовав воду под ногами. Брызги коснулись лица, вернув его в разум. Под ногами, прямо в воде, заливавшей пол — еще шаг и наступил бы — лежали вповалку пятеро стражников. Они лежали так, как их и застал десятник, поднявший тревогу. Никто не посмел прикоснуться к жертвам злого колдовства. От сапог Императора к ним пробежала мелкая волна и, разбившись, вернулась назад.
— Среди бела дня, — произнес голос за его спиной. Император повернулся. Иркон смотрел на людей без сожаления, но с любопытством.
— Живы?
— Скорее всего, да.
— Ранены?
— Ты же знаешь — колдовство не ранит. Оно вынимает душу. На время или навсегда.
Мовсий хотел выругаться, но сдержался.
— А где…
— Вон там. На стене.
А себе под нос в полголоса пробормотал.
— Ошибся, значит, Черет. Не помогла вода все же…
Не ответив, Мовсий пошел к дальней стене. Между двумя картинами, на камнях, что поставили друг на друга предки его предков, появилась размашистая надпись — «СОГЛАСИСЬ». Одно слово, но оно стоило многих. Он оказался невольным пророком. Колдуны забрались сюда не только голосами и они не просто пришли. Они бросили ему вызов.
