Если бы я сделал это, то стайером меня уже не зацепили бы — он работает лишь на очень коротких дистанциях. Бластер не имеет таких ограничений, однако этим парням нужно получит меня живым.
Таким образом, вариант казался оптимальным. Однако я не могу знать наверняка, что они не используют бластер. Во-первых, может быть, им заказали доставить меня в любом виде — просто за живого цена выше, вот они и стараются. Но, увидев, что их деньги уходят, вполне могут удовольствоваться и меньшей суммой. Во-вторых, даже если и обязательно нужен им живым, то можно стрелять по ногам — уверен, что их подготовка достаточно хороша, чтобы сжечь мне коленный сустав без угрозы для моей жизни. В-третьих, один из них может просто не выдержать и открыть огонь — от неожиданности.
Таким образом, убегать нельзя. Покорно ждать, пока меня парализуют,— тоже. Глупо надеяться, что обиженный вчера мужик немножко меня побьет, а потом отпустит.
Значит, единственно верный вариант — напасть первым. Оставалось только выбрать подходящий момент, когда я буду достаточно близко и когда эти трое меньше всего будут ожидать нападения.
Последняя шутка главного так понравилась ему самому, что на мгновение он потерял бдительность. В это самое мгновенье я и прыгнул. Что ж, буду надеяться, что его шутка была действительно последней.
Я вцепился в его руку, держащую станер, повернул ее в сторону второго. Главарь рефлекторно дернулся, палец на спусковом крючке дрогнул.
В голове слегка помутилось. Хотя я и стоял в стороне от парализующего луча, но небольшая часть энергии всегда рассеивается в стороны. По-настоящему защищен лишь тот, кто стреляет,— назад рассеивания не происходит.
Впрочем, эффект совсем легкий и продлился лишь долю секунды. Тот, кто оказался прямо под действием луча, упал без сознания. Другой, стоявший позади него и чуть в стороне, тоже шмякнулся, но остался в сознании и даже сохранил контроль над мимическими и жевательными мышцами — сейчас он пытается бормотать какие-то проклятия. Двое выведены из строя, остался один противник. Но зато какой!
На меня обрушивается град ударов обеими ногами и левой рукой — правую, с зажатым в ней стайером, я все еще крепко сжимаю. Часть ударов я блокирую, от других просто уворачиваюсь.
Не переставая обмениваться ударами, мы пытаемся отнять друг у друга станер или хотя бы направить его дуло в сторону противника. В какой-то момент главарю троицы это почти удается, он высвобождает стиснутую мной руку. Однако, чтобы совершить это, ему пришлось ослабить свою кисть на ручке станера.
Я понимал, что если ничего не сделаю, то через несколько секунд буду лежать без сознания. Тогда я просто ударил его по руке снизу. Так как в этот момент он почти не держал станер, оружие вылетело из его руки и шмякнулось в нескольких метрах от нас.
Каждый из нас понимает, что завладеть стайером уже не удастся — если броситься к нему, то противник нападет прежде, чем удастся поднять парализатор.
У меня на поясе болтается бластер, у главаря троицы — тоже, он подвесил его туда, когда разговаривал со мной, чтобы освободить руки для станера. Однако воспользоваться этим видом оружия мы тоже не можем — гораздо быстрее дотянуться до горла противника, чем до своего пояса, поэтому мы и не пытаемся.
Постояв друг напротив друга, мы расходимся к разным стенам коридора. Теперь между нами метра три.
— Зря ты это сделал,— сказал главарь троицы.— Похоже, ты не совсем представляешь себе, на кого вякаешь. Ты хоть знаешь, кто мы такие?
— А ты знаешь, кто я такой? Сам не знаешь, с кем связался. Например, вчера я убил больше сотни людей.
Он рассмеялся, в его неживых глазах запрыгали блики от валяющегося на полу фонарика. Похоже, он решил, что я шучу. А зря, ведь я абсолютно серьезен.
Резкий рывок, я несусь на него. Но он готов к этому — смех был лишь уловкой, чтобы я поверил, будто он потерял бдительность.
Неужели он думает, будто я настолько глуп, чтобы не понять этого? Серию ударов руками он отражает легко, поскольку к нападению готов. А вот к удару ногой в колено — нет, он же не знает, что я разгадал его хитрость.
К сожалению, эта хитрость не производит эффекта, на который я рассчитывал,— похоже, его коленный сустав заменен прочным протезом. Скорее всего, остальные суставы тоже искусственные.
Другой ногой бью в пах, вкладывая всю силу. Удар заставляет его дернуться, однако он по-прежнему может продолжать бой. Похоже, в его организме удалено все, что не нужно для работы, а то, что нужно, заменено имплантатами.
Это открытие меня несколько ошеломило, так что я пропустил мощный удар рукой. В последний миг осознаю, что увернуться уже не успеваю, блокировать — тоже. Удар меня наверняка выведет из строя на те несколько мгновений, которые необходимы противнику, чтобы окончательно добить меня.
Решение приходит само — я просто отскакиваю назад. Жаль, с этого расстояния я не могу воспользоваться тем, что противник открылся, нанося удар. Но все же его атака прошла впустую — рука лишь слегка чиркнула меня по плечу.
Я понимаю, что мне вряд ли удастся победить его, просто обмениваясь с ним ударами. У парня наверняка защищены все точки, по которым достаточно нанести лишь один удар. А долго и нудно избивать его я не могу — выдохнусь прежде, чем нанесу ему хоть сколько-нибудь серьезные повреждения.
Я представил себе поток времени. Я не плыву в нем, я стою на месте и пропускаю его сквозь себя. Я могу контролировать его скорость. Я могу замедлить реальность, проносимую сквозь меня этим потоком.
Все вокруг стало невероятно отчетливым.
Все вокруг перестало быть просто плоскими картинками на сетчатке глаза, предметы обрели объем, я вижу каждый из них изнутри.
В сознание врываются тысячи шорохов, до этого неслышимые. Я не просто могу вычленить каждый из них из общего звукового фона и определить направление до него, я вижу место каждого звука в общей картине, я ощущаю пространство посредством этих шорохов.
Отчетливо слышу свое сердцебиение. А вот мои противники не имеют этого пульсирующего звука — вместо них три потока ровного жужжания. Их сердца заменены искусственными насосами.
Главарь троицы метнулся ко мне, я отчетливо вижу, как его тело медленно наплывает на меня. Он выбрасывает вперед руки парой смертоносных плетей.
Я отчетливо вижу строение каждого его измененного сустава. Да, против него действительно неприменимы большинство известных мне приемов. Значит, надо отрешиться от заготовленных движений, от шаблонных ударов.
Легко проскальзываю между его рук, которые с огромной скоростью медленно пролетают мимо. Каждое его стремительное движение неимоверно растянуто. И мне не составляет труда уворачиваться.
