Она свернула на Коулсон-авеню.
Дверь признала ее спустя столько лет. Она раскрылась перед ней пастью, но светильники внутри — точно зная, что они гостье не нужны, — так и не зажглись.
Перед Лени тянулась голая прихожая без всякой мебели, ее стены странно поблескивали, словно их недавно выкрасили лаком. В левой зияла арка: гостиная, где обычно сидела и ничего не делала Индира Кларк. Еще дальше виднелась лестница. Пустой серый зев, ведущий в ад.
Пока Кларк туда не собиралась, а потому вздохнула и свернула в гостиную.
— Кен, — позвала она.
Комната походила на голую оболочку. Окна затемнены, но тусклого уличного света, пробивающегося из прихожей, для глаз рифтера было достаточно. Лабин стоял ровно посередине этого обнаженного пространства: одежда сухопутника, но на глазах линзы. Прямо за ним находился единственный во всей комнате предмет мебели: стул с привязанным к нему человеком. Тот вроде был всего лишь без сознания.
— Не надо было тебе приходить, — произнес Лабин.
— А куда еще мне идти?
Кен покачал головой. Казалось, его что-то неожиданно взволновало.
— Глупый поступок. Слишком предсказуемый. Ты должна была это понять.
— Куда? — повторила она.
— Это даже не то, что ты думаешь. Не то, что ты помнишь.
— Я знаю, — сказала Кларк.
Лабин, нахмурившись, посмотрел на нее.
— Они меня использовали, Кен. Я все знаю. Наверное, я все поняла с того самого момента, как у меня начались... видения, хотя понадобилось время, чтобы...
— Тогда почему ты пришла сюда? — Кен Лабин исчез. То, что стояло на его месте, казалось почти человеком.
— Ну, ведь где-то я провела детство по-настоящему, — ответила Кларк спустя мгновение. — Они не могли подменить все. Мне показалось, что лучше всего начать поиски отсюда.
— И ты думаешь, они тебе позволят? Думаешь, я позволю?
Она посмотрела на него. Его плоские пустые глаза смотрели на нее, а лицо неожиданно исказилось от страдания.
— Наверное, нет, — вздохнула она наконец. — Но знаешь что, Кен? Это почти того стоило. Выяснить так много. Узнать, что они со мной сделали...
Позади Лабина человек на стуле дернулся.
— Что теперь? — спросила Кларк. — Убьешь, как Тифозную Мэри? Или я им нужна в качестве лабораторной крысы?
— Даже не знаю, что это изменит. Эта штука теперь повсюду.
— Да что за болезнь такая, объясни! — С легким удивлением она отметила, как мало ее волнует ответ. — Прошел почти год, а я не умерла. Даже симптомов нет...
— Рифтеры ей поддаются медленнее, — проговорил Лабин. — Строго говоря, это даже не болезнь. Больше похоже на почвенный наноб. Поглощает сульфаты или вроде того.
— И всего-то? — Кларк покачала головой. — Я трахалась со всеми этими лузерами, и теперь они даже не помрут?
— Оно убьет почти всех, — спокойно сказал Лабин. — Нужно только подождать.
— О...
Она попыталась хоть как-то отреагировать на новости, прочувствовать масштаб происходящего, но так и не преуспела. Наконец Лабин добавил:
— А ты заставила нас побегать. Никто не верил, что ты заберешься так далеко.
— Мне помогали, — ответила Кларк.
— Ты слышала.
— Я немало чего слышала. Но не знаю, к чему это все.
— Я знаю, — отозвался человек на стуле.
— Прости, Лени, — продолжил он. — Я пытался остановить его.
«Я тебя не знаю».
Кларк перевела взгляд на Кена:
— Он правда пытался?
Тот кивнул.
— Но он все еще жив.
— Я ему даже ничего не сломал.
— Однако. — Она вновь посмотрела на связанного мужчину. — Так кто он?
— Тип по имени Ахилл Дежарден, — ответил Лабин. — Правонарушитель из Патруля Энтропии. И твой большой поклонник.
— Правда? А почему он связан?
— Для общего блага.
На секунду она задумалась, стоит ли развивать тему, а потом присела перед Дежарденом на корточки.
— Ты действительно пытался его остановить?
Ахилл кивнул.
— Ради меня?
— Вроде того. Не совсем, — ответил он. — Это... это сложно объяснить.
Он попытался освободиться от эластичных нитей, удерживающих его на стуле; те в ответ затянулись сильнее.
— Может, разрежешь веревки?
Она бросила взгляд через плечо: Лабин неотрывно следил за ней из полумраке.
— Нет, — ответила Лени. — Пока нет.
«Наверное, никогда».
— Брось, тебе его разрешение не нужно, — возразил Дежарден.
— Ты все видишь? — Он не должен был заметить ее движения, для простого смертного в комнате царила кромешная тьма.
— Дежарден — правонарушитель, — напомнил ей Лабин.
— И что?
— Ему улучшили функцию распознавания образов. Он видит так же, как обыкновенный сухопутник, но лучше интерполирует слабый сигнал.
Кларк повернулась к Дежардену и наклонилась поближе.
— Ты сказал, что знаешь.
— Да, — ответил он.
— Тогда расскажи, — шепнула она.
— Послушай, сейчас не самое подходящее время. Твой приятель крайне неуравновешен, и, если ты это еще не поняла, мы оба...
— Я так полагаю, — отозвалась Кларк, — что Кен сегодня сам не в своей тарелке. Иначе он бы нас уже убил.
Дежарден замотал головой и судорожно сглотнул.
— Ну что ж, — сказала Кларк. — Тебе известна история про Шахерезаду? Ты помнишь, почему она рассказывала свои сказки?
— О, боже, — простонал правонарушитель.
Русалка улыбнулась.
— Расскажи нам сказку, Ахилл.
АДАПТИВНОЕ ДРОБЛЕНИЕПока Дежарден рассказывал, Лабин слушал. С момента их последней встречи правонарушитель явно узнал немало нового.
— Первые мутации, скорее всего, были очень простыми, — говорил он. — Зельцы стремились распространить Бетагемот, а переменную «Лени Кларк» еще до того промаркировали как носителя в некоем личном деле. Поэтому любой вирус с твоим именем в исходном коде сразу получал преимущество, по крайней мере, поначалу, — гели принимали его за важную информацию и пропускали. Но, даже когда их вывели на чистую воду, это лишь вынудило фауну Водоворота придумывать что-нибудь новенькое, а она гораздо быстрее обычного мяса. Для них мы как ледниковые периоды или континентальные дрейфы: мы направляем их эволюцию, но сами при этом крайне медлительны. У них всегда в запасе куча времени для выработки контрмер. И вот некая группа программ освоила симбиоз, превратилась в нечто вроде... противодействующей сети имени Лени Кларк. В обмен на защиту от зельцев. Это как если бы стая акул стала охранять макрель, это огромное конкурентное преимущество. Ну и сразу потянулись все остальные.
Он взглянул из темноты на Кларк:
