Тут и там медленно поднимались и все остальные. Стреноженные лошади, которых демонстранты не успели оседлать, в ужасе ржали и бились. А самые прыткие вырвались и умчали прочь.
Бегей поднялся на ноги. Палатку типи уничтожил ветер: сломанные опоры валялись на земле, на них бились лоскутки изорванной парусины. Мощной ударной волной снесло с фундамента старую факторию Накай-Рок. Бегей прищурился и стал всматриваться в темноту, гадая, в какую сторону понесся его конь, Холод.
– Что это было, черт побери? – спросил Беченти, неотрывно глядя вверх.
Огненный шар-гигант взлетел высоко над верхушками деревьев, медленно крутясь и меняя цвет на густо-красный с коричневинкой.
На краю горы, над «Изабеллой», еще совсем недавно толпились сотни, может, даже тысячи людей. Куда они подевались? Предположив, что с ними произошло, Бегей поежился. Внутри горы что-то грохотало и, как он определил, гремели выстрелы.
– Надо отсюда проваливать! – крикнул он, удостоверившись, что все целы и невредимы, и глядя на Марию Атситти. – Плевать, что недостает лошадей. Сядем по двое на каждую и поспешим к Полуночной тропе.
Где-то немного южнее зарычала и содрогнулась земля. В дальнем конце долины провалился кусок поросшей травой почвы. В темный ночной воздух из образовавшейся дыры вырвалось облако пыли.
– Обваливаются старые шахтерские ходы, – сказал Беченти.
Земля снова и снова вздрагивала. Тут и там, далеко и совсем близко, из горы вылетала пыль. Красно-коричневый шар, постепенно теряя яркость красок, безразлично и медленно уплывал прочь.
Бегей положил руки на плечи Марии Атситти.
– Назначаю тебя главной. Собирай людей и лошадей и веди их к Полуночной тропе.
– А ты?
– Я сначала найду беглецов.
– Ты, что, с ума сошел?
Бегей покачал головой.
– Среди них мой Холод. Его я ни за что не брошу в беде.
Мария Атситти продолжительно на него взглянула, отвернулась и крикнула остальным садиться по двое на лошадей.
– Одному тебе не справиться, – сказал Бегею Беченти.
– Ты лучше поезжай с остальными.
– И не подумаю.
Бегей похлопал его по плечу.
– Спасибо.
Гору снова затрясло от грохота, раздавшегося на южном и восточном краях, – как раз там, куда ускакали лошади. Бегей всматривался в залитый лунным светом пейзаж, наблюдая, как в небо устремляются змеистые ленты пыли.
Обвалы. Сомнений не было: то рушились старые шахты. Над «Изабеллой» клубились темно-оранжевые из-за огня внизу спирали дыма. С взрыва кошмар лишь начался. Теперь воспламенялась вся гора. По пропахшим метаном угольным туннелям разносилась жгучая ярость природы.
Мария Атситти подошла к Бегею с лошадью.
– Такое чувство, что наступает конец света.
Бегей покачал головой.
– Может, так оно и есть. – Понизив голос до полушепота, он забормотал себе под нос слова Падающей звезды: – Aniné bichaha’oh koshdéé’…
Форд очнулся во мраке и вдохнул воздуха, пропитанного пылью и угольным газом. Его голова раскалывалась от боли, в ушах гремело, тело покрывал слой каменных обломков.
– Кейт! – выкрикнул он.
Тишина.
– Кейт!
Уаймана охватил панический страх. Он быстро разбросал камни, выбрался на поверхность, заметил слабый свет и раскопал свой фонарик, который до сих пор работал. Посветив вокруг, заметил футах в двадцати дальше по туннелю человека, наполовину заваленного камнями, и стал с трудом пробираться к нему.
Это был Хазелиус. Из его носа струился ручеек крови. Форд быстро проверил пульс. Порядок.
– Грегори! – прошептал он на ухо физику. – Ты меня слышишь?
Хазелиус шевельнул рукой, раскрыл свои удивительные голубые глаза и сощурился от света.
– Что… случилось? – прохрипел он.
– Взрыв и обвал.
Хазелиус стал приходить в себя.
– А с остальными что?
– Не знаю. Я только-только увидел тебя – и тут раздался грохот.
– Когда с потолка посыпалось, все бросились кто куда. – Грегори посмотрел вниз. – Нога…
Форд стал убирать с Хазелиуса обломки. На его левой ноге лежал крупный камень. Форд взял его за края и осторожно поднял. Нога была несколько странно изогнута.
– Помоги мне встать, Уайман.
– Боюсь, у тебя перелом, – ответил Форд.
– Неважно. Надо бежать дальше.
– Но на сломанной ноге…
– Помоги же, черт возьми!
Форд положил руку Хазелиуса вокруг своей шеи и поднял его. Физик пошатнулся и прислонился к нему.
– Если ты меня поддержишь, я смогу идти.
Уайман прислушался и различил сквозь отдаленный грохот приглушенные голоса и возгласы. Невероятно, но преследователи, судя по всему, продолжали путь. Или тоже просто искали выход из лабиринта.
Форд, поддерживая Хазелиуса, шаг за шагом двинулся вперед. Они шли по горам камней, под дырами в потолке, пересекали пространства между туннелями, образованные взрывной волной, проходили мимо помещений, заваленных доверху обломками. Остальных членов команды нигде не было видно.
– Кейт? – крикнул Форд в темноту.
Ему никто не ответил.
Форд взялся за рукоять пистолета. Он истратил восемь патронов. Оставалось еще пять.
– Что-то у меня кружится голова, – сказал Хазелиус.
Они осторожно перешли через узкий тоннель и очутились в пещере. Уайман так больше никого и не увидел. Голоса теперь звучали громче и отчетливее. Казалось, что они раздаются отовсюду.
– Никогда… не думал, что все закончится… вот так… – Голос Хазелиуса резко оборвался.
Форд хотел снова позвать Кейт, но не решился. Кругом было без счета темных пыльных ходов. Если Кейт где-то пряталась и отозвалась бы, то лишь навлекла бы на себя толпу бунтовщиков.
Хазелиус споткнулся, вскрикнул от боли и повалился на пол, точно мешок с цементом. Форд попытался вновь поднять его на ноги, но те не держали физика, и пришлось Уайману взвалить его на спину. Однако туннель был слишком узкий, и каждый шаг причинял Хазелиусу страдание.
Форд положил его на землю и проверил его пульс. Тот был частый и слабый. На лбу физика блестел пот. Очевидно, от боли у него мутилось сознание.
– Грегори, ты меня слышишь?
Ученый издал стон и повернул голову.
– Прости, – прошептал он. – Я больше не могу.
– Дай-ка я взгляну на твою ногу.
Форд надрезал штанину Хазелиуса перочинным ножом. Открытый перелом. Сломанная бедренная кость прорвала кожу и вышла наружу. Нести его дальше грозило серьезной опасностью: осколки могли перерезать бедренную артерию.
Форд рискнул посветить вокруг себя «Мэглайтом». Остальных нигде не было. В полу, у основания стены, он заметил углубление в несколько дюжин футов, частично загороженное грудой камней.
– Спрячемся вот здесь.
