Смерть меня ожидала долгая и мучительная. И я никак не мог ее поторопить. Здесь не застрелиться, не удавиться… Разве что попытаться отравиться бензином?..
Я не боялся смерти, я боялся ее ожидания. В былые времена мне проще было сходить к стоматологу, чем ожидать появления боли в разваливающемся потихоньку зубе.
Итак, решено. Я откланиваюсь.
Чтоб забить запах бензина, я смешал его с коньяком из фляги. От сделанного глотка меня тут же вырвало. Рвало долго, и практически ничем – желудок был пуст, я просто выхаркивал воздух, и казалось, что сейчас наизнанку вывернутся внутренности.
Чтобы как-то прекратить сухую рвоту, я достал остаток воды из радиатора. Для этого снял трубку, ведущую к дворникам, и выпил всё то, что удалось достать. Вода была горькой, со вкусом ржавчины, но она помогла…
Ближе к ночи в небе прочертил белесый след самолет. Был он крошечным, и я бы вовсе не обратил на него внимания, если бы не туманная полоса, возникающая за ним. Мой серый джип и вовсе был незаметен пилотам. Если бы подать им какой-то знак. Какой? Поджечь колесо, а то и весь автомобиль. Дыма будет до небес, но обратит ли на него внимание пилот?.. Мало ли что может гореть в степи.
С закатом похолодало, и ту ночь я провел в машине, лишь немного опустив окно. Спалось дурно. Я то и дело просыпался от жажды, но делать было нечего, я ворочался и засыпал снова.
Ближе к рассвету мне приснилась она. Мария шла по степи. Увидав ее, я бросился за ней. Но она, услыхав мои шаги, обернулась, покачала головой: не надо.
Ноги вязли в зыбучем песке, и я отставал от нее всё больше. Далее Маша вошла в мираж, оглянулась в последний раз. И мираж растаял…
За ночь на капот выпала роса. Не могло быть и речи, чтоб скормить ее машине – я собрал ее в пластиковую бутылку и тут же выпил. Стало немного легче.
Взошло солнце и оказалось сразу в зените.
К жажде прибавилось и чувство голода. Словно издеваясь надо мной, из высоких ковылей выскочил суслик, осмотрелся и снова скрылся в траве. Я бы съел его сырым – мясо суслика наверняка влажное… В сердце будет кровь… Хорошо бы убить их десяток, сотню – наполнить их кровью радиатор. Хотя она, наверное, быстро свернется, но я проеду десять, двадцать километров.
Пару раз я ходил туда оглядеть окрестности. Было по-прежнему пусто и нестерпимо жарко. На небе – ни облачка. На земле – ни ветерка.
Идеальный день, чтоб сходить на море, выпить пивка в приморском кафе. Друзья, наверное, этим и занимаются. Названивают мне, удивляются, почему отключен телефон. И не подозревают, что я уже готов отключиться от жизни.
Я буду не один в смерти. Кто-то, перебрав холодненького, утонет. Каспийское море очень подходит для этого. Прогреваясь на отмелях, в глубинах оно хранит просто ледяную воду. И стоит какому-то течению выйти вверх, а пловцу не заметить перепада температур и – судорога, гроб, похожий на бочку, в котором едва помещается раздутое тело. Или вот кто-то решил поработать в выходной день в тиши и прохладе офиса. Вышел покурить, сердце не выдержало жары. Калькулятор еще не выключился и хранит результат, но что вычислял человек – уж не узнать, он уже бросил монетку в реку смерти. Скорбеть подано!
В тот же час, что и вчера, появился самолет. Я отсалютовал ему. К тому времени я был в полубреду. Я пылал. Воздух был горяч, не меньше тридцати пяти градусов в крошечной тени за автомобилем. Организм пытался охладиться, испаряя воду, но ее почти не было.
Где-то после полудня я забылся горячим сном. Мне снилась жажда, снилось, что я просыпаюсь.
Рот набит песком, и я сплевываю его, иду, путаясь в миражах. Ломая ногти, рою землю, песок в низинах, но воды нет. Чахлые растения, сухие, словно спички – в них ни капли сока. Вдруг меж травы скользит серебристая лента.
Змеи, тут должны быть змеи! Пусть одна укусит меня, и этот ад закончится.
Я бросаюсь за тварью, но это не змея, это ящерица. Настигаю, ловлю ее. Одним движением отрываю ей голову. Выжимаю из нее кровь, словно сок из лимона. Но животное сухо, как окружающие кусты. Получается сделать лишь глоток, который совсем не утоляет жажду.
Обессиленный, я падаю.
…И просыпаюсь снова уже в сумерках, в метрах восьмидесяти от машины. Рядом валяется тушка ящерицы. Мне стыдно перед животным и перед всем миром. Но я голоден и поедаю мясо.
Я снова вышел на холмы. В небе одна за другой зажигались звезды. Мобильный по-прежнему не ловил ничего, молчал и встроенный радиоприемник. Может быть, пока я тут сидел, кончился весь остальной мир, и я последний человек на земле?
Попробовать идти, пока прохладно? Нет, ночью я не успею пересечь пустыню, и мое тело найдут не скоро. Оно будет объедено здешними падальщиками… Или, может быть, я найду кого-то?.. Нет, не с моей удачей.
Зашло солнце…
Утро и роса принесли краткое облегчение, но сомнений не было: именно этот день отметят на моем надгробном камне. Пекла кожа – оказывается, вчера, после погони за ящерицей, я обгорел, заснув на солнцепеке.
Достал мобильный, времени было лишь около семи утра, но жара стояла словно в аду. Батарея разрядилась всего на две трети. Ничего странного – ведь эти дни я ни с кем не разговаривал.
Что осталось мне делать? Ах да, как я забыл – составить завещание. Я достал блокнот и ручку, задумался. Чего желать? Чтоб хоронили без музыки? Да мне всё равно, как меня похоронят…
И тут зазвонил телефон. Что за наваждение? Звонила Мария. В то же время сеть отсутствовала. Начались галлюцинации.
– Да, слушаю?..
Голос едва пробивался через помехи, но это была она:
– Подожди, не сбрасывай… Ты не представляешь, как трудно звонить отсюда. Как ты там?..
– Жарко… – ответил я. – Давно не виделись…
Мне едва удалось сдержаться, чтоб не добавить: «Скоро увидимся». Она и так об этом знает. Ведь этот звонок – плод моей фантазии. Она мне чудится, я в бреду. Удивительно, отчего не исчезает эта всеиспепеляющая жара.
– Как сама? Я люблю тебя.
Самое страшное в том разговоре было в его обычности. Словно она жива, и мы просто общаемся после долгой разлуки.
– Нормально, – ответила она. – Я тебя тоже люблю. Но сейчас не об этом. Я не одна.
Сперва я подумал, что речь идет о ее любовнике, которого я искал глазами на ее похоронах. Я слишком плохо о нем думал, промелькнула мысль. А он, не выдержав утраты, отправился за ней… В отличие от меня.
– Здесь много людей, – сказала она. – И они хотят поговорить с тобой.
– Со мной?.. – удивился я.
– С вашим миром. С миром живых…
– С миром пока еще живых… – засмеялся я. Сил оставалось лишь на очень тихий смех. – Скоро побеседуем лично. Я умираю…
