– Сэм сказал мне, что он изучал Цитадель после того, как начался Разрыв. Еще он сказал мне, что и ты, и Тренчер, и он – все связаны одним и тем же даром.
Элиас выставил ладонь:
– Ну, хорошо, хорошо. Но сейчас не время и не место. Лучше скажи мне, почему я не должен искать Тренчера.
– Как ты думаешь, почему Тренчер всегда хотел, чтобы ты прилетел сюда? – спросила Ким. – Только чтобы спасти его?
Элиас посмотрел на нее.
– Конечно. Я так думаю.
«Боже! – подумала Ким. – Как можно быть таким зашоренным? »
– Ты оставил мне записку рядом с Винсентом, – терпеливо продолжала она. «И нам придется вернуться и похоронить его, если мы еще сумеем его найти», – добавила она про себя. Ким не хотела думать о его теле, брошенном посреди дремучего инопланетного леса. – Сэм сказал мне, что вы все способны видеть будущее или хотя бы часть его. Тебе не кажется, что твой друг Тренчер мог все это увидеть! Тебе не кажется, что он хотел бы, чтобы ты как-то помог касперианам, когда это время придет? – Под ее пристальным взглядом Элиас отвел глаза. – При выборе между спасением твоего друга и спасением всего этого мира, тебе не кажется, что правильный выбор ясен? Послушай меня. Тренчер привел тебя сюда по некой причине, но это не та причина, про которую ты думаешь.
Лицо Элиаса сморщилось, как будто он вот-вот заплачет, но потом эта вспышка эмоций прошла, сменяясь нейтральной маской.
– Тренчер много значит для меня. Я долгое время находился в бегах, – произнес Элиас почти тоскливым тоном. – Я бы пропал, если бы не Тренчер… если бы он не объяснил мне, кто я, чем я стал… – Умолкнув, Элиас покачал головой и уставился на экраны, показывающие серое пятно скользящего внизу ландшафта.
– Элиас, я не знаю всех причин, по которым мы оба оказались здесь, – осторожно заговорила Ким. – Но я думаю, причины есть. Винсент прилетел сюда, потому что хотел найти способ, хоть какой-нибудь способ предотвратить то, что должно случиться. Но я не думаю, чтобы он всерьез считал, что такой способ существует. Сэм же думает, что способ есть. Не знаю, какой точно, но это как-то связано с Цитаделью. Сэм хочет, чтобы мы отправились туда.
– Сколько времени у нас осталось? Ким взглянула на табло.
– Несколько часов.
Сэм Рой
Сэм рассматривал свое обнаженное тело в туалетном зеркале. Незначительные шрамы стали теперь синевато-розовыми. Зубы все еще выглядели кошмарно, но в деснах ощущалось покалывание жизни. Сэм поднял руку и коснулся неровного остатка зуба. Пенек закачался под его пальцем и выпал без боли. Когда он со стуком упал на пол, Сэм запрокинул голову и в глубине оставленной пеньком впадины увидел крошечную почку белого фарфора.
Когда Сэм вернулся, Тренчер все так же по-турецки сидел на полу напротив касперианина, которого звали Урсу. Между ними стоял Посредник, артефакт Ангелов. Освобожденный от своей глиняной оболочки, он уже не оставлял сомнений в своем происхождении. Посредник слабо светился, окруженный голубым ореолом. Тренчер выглядел на удивление оживленным, если учесть, что его вытащили из камеры глубокого сна всего несколько часов назад.
Эти двое общаются друг с другом, понял Сэм. Используя Посредника, как делал он сам, когда разговаривал с Урсу. Сэм осторожно опустился на пол рядом с ними и внимательно осмотрел инопланетный прибор, который постоянно находился в фокусе их внимания. Краем уха он слышал споры другой группы, собравшейся в кабине. Молодые люди были явно выбиты из колеи этими странными стариками, с которыми они связали свою судьбу, а особенно этим существом, о котором они думали как об инопланетянине – хотя они родились и выросли на одной планете.
– Расскажи мне, что тебе известно, – попросил Тренчер, поворачиваясь к Сэму. Эти слова были выражены в виде идеи, в виде чего-то бесформенного, находящегося вне семантики. Выражены через Посредника, ставшего технологическим центром их трехстороннего разговора.
– Цитадель – это ключ, – ответил Сэм тем же способом.
Касперианин уже успокоился, хотя это странное окружение продолжало его тревожить. Помогло то, что благодаря Посреднику он мог участвовать в передаваемых ими мыслях и идеях. Однако было сомнительно, что этот туземец способен должным образом воспринять сообщаемую ему информацию. Но Сэму не требовался Посредник, чтобы сочувствовать тому, что проходило через ум касперианина.
– Зачем я здесь? – спросил Урсу. – Я принес вам Шекумпеха, как было велено. Теперь отпустите меня.
Сэму стало грустно. Как ни крути, понял он, а это будет предательство.
– Нам потребуется твое присутствие, когда мы пойдем в Бол. Это часть договора, заключенного много веков назад между вашим народом и расой, которую мы называем Ангелами. Мы не сможем это сделать без присутствия представителя твоей расы, – сказал он.
После этого Урсу замолчал.
Сэм поймал взгляд Тренчера и мотнул головой, показывая, что хочет поговорить с ним наедине. Тренчер встал и подошел к нему.
– Сэм, нам о многом нужно поговорить.
– Да, но…
– У нас нет времени, я знаю, знаю. Я вижу, ты отлично исцеляешься. Я знаю, как трудно тебе пришлось.
Сэм покачал головой.
– Ты бросил нас… меня. Я знал, что ты возвращаешься – Бог свидетель, мы оба это видели, даже Эрнст это видел, – но почему? Почему ты бросил нас тогда?
Тренчер слабо улыбнулся.
– По-моему, ты сам мог бы ответить на свой вопрос – потому что никто из нас не имеет большого выбора в том, что мы говорим или делаем, даже Вон. Он так же скован в своих действиях собственной способностью к предвидению, как и мы. Мы действительно хотим устроить философский спор прямо сейчас?
– До Цитадели еще лететь и лететь, и если все получится не так, как мы надеемся, я по меньшей мере хотел бы кое-что прояснить, прежде чем мы умрем. Я использовал касперианских богов, чтобы понять язык Ангелов. Когда я его понял, он привел меня к доказательству – там, в Цитадели.
Тренчер кивнул, предвосхищая слова Сэма.
– Если мы смотрим в будущее, то какое бы конкретное будущее мы ни увидели…
– … из широкого круга возможных будущих…
– … вероятности схлопываются, чтобы реализовать именно ту конкретную вероятность, – закончил Тренчер.
– Вряд ли все так просто, – заметил Сэм. – Нас всего несколько человек, наделенных этим искусством предвидения. Если мы все видим слегка разнящееся будущее, то направление, в котором схлопывается эта волновая функция, определяется тем, кто обладает самой большой способностью к предвидению.
– К счастью для нас, это наверняка не Эрнст. Но боюсь, меня это не очень успокаивает. Сэм кивнул:
