Пришлось уступить не лишенному логики требованию.
Сразу же возникли разногласия по поводу места проведения торжества. Кэрол хотелось отметить в
каком-нибудь баре или ресторане, а я по-стариковски предлагал посидеть узким кругом в домашней
обстановке, заказав доставку еды из ресторана. Мою сторону приняла и Милена. Таким образом, было
решено устроить застолье дома, а затем поехать на пару часов в ночной клуб. Я пригласил Джима и Майкла,
а Кэрол – двух подруг с их бойфрендами.
И вот наступил день моего рождения.
Из России по Скайпу позвонила вся моя новая семья. Они наперебой осыпали меня пожеланиями, я
благодарил их в ответ. Кэрол подарила стильный портмоне, заметив, что деньги и кредитки я ношу в
карманах брюк. Милена – картину с темным силуэтом мужчины, сидящего на берегу океана в лучах заката.
В руке он держит сигарету с едва заметным огоньком на конце, взгляд устремлен в сторону воды. По гриве
волнистых волос и кожаной жилетке я узнал себя. Подарок пришелся по душе. Я задумчиво провел
пальцами по полотну и поднял глаза на смущенно улыбающуюся Милену. Как же точно она уловила всю
мою суть, мои мысли, мои привычки! Плохо ли мне, хорошо ли, я всегда иду к океану. Мысленно
разговариваю с ним, а он, молча, слушает. Я никогда не смогу жить в глубине материка: океан подпитывает
энергией, дает силы идти дальше.
Я поцеловал Милену в щеку, вдохнув лавандовый аромат ее крема:
– Спасибо! Ты, как никто другой, сумела почувствовать меня.
– Рада, что подарок понравился. Ты часто сидишь вот так на берегу и куришь. Мне кажется, тебя что-
то очень тяготит. Я не психолог, не умею и не люблю залезать к человеку в душу, но желаю поскорее найти
ответы на все вопросы, которые не дают тебе покоя.
Я в ответ лишь кивнул головой:
– Отнесу картину в спальню. Хочу видеть ее, когда засыпаю.
Наступил вечер.
Кэрол выглядела сногсшибательно! Ажурное белое платье чуть выше колена, состоящее из связанных
крючком крупных роз, нашитых на телесного цвета трикотажную основу. Создавалось впечатление, что под
платьем она совсем нагая. На ногах такие же ажурные белые сапожки из роз, нежно обнимающие ногу до
середины щиколотки. Я бросал на нее взволнованные взгляды и мысленно торопил вечер, предвкушая
предстоящую ночь.
Милена же ограничилась белоснежной рубашкой простого кроя и голубыми джинсами, ни грамма
косметики, легкие волны причесанных волос. Глядя на нее, я вспомнил, что однажды прочитал о том, что
человек перестает себя украшать, когда подсознательно хочет, чтобы обратили внимание на его душу.
Первыми приехали подруги Кэрол и их молодые люди. Не скажу, что сразу проникся к ним
симпатией, но я очень старался. Мы расположились на диване в гостиной. Шатенку звали Лиза, а брюнетку
– Кати, она была родом из Марселя. Их спутники – долговязый Хью и Лори с нервным взглядом черных
глаз на мускулистом и подвижном лице. Подруги, впрочем, оказались довольно милыми неглупыми
девушками. Как сообщила Кэрол, они вместе учились на факультете журналистики. Я был с ними деликатен
и учтив, делал комплименты, подливал напитки, думаю, по оценкам подруг, заработал в этот вечер высший
балл.
Вскоре подъехал Джим. Я представил его дамам. Он сосредоточенно пытался вспомнить, где же
видел Кэрол, на что она, практически сразу узнавшая его, ответила:
– Я была знакома с вашим отцом. Это он нас познакомил, когда мы снимали фильм в его доме перед
той пресловутой операцией. Мне очень жаль, что для него всё так закончилось.
Джим, обескураженный повторным знакомством с той самой Кэрол, взглянул на меня как-то
напряженно и испуганно. Я же ответил снисходительно-спокойным взором, говорящим: «Всё под
контролем!»
– Да, теперь я вас вспомнил, – проходя в зал и усаживаясь поудобнее в кресло, как-то нервно, пряча
131
глаза, ответил Джим.
– Мистер Харт был особенный человек. Таких сейчас редко встретишь, – взволнованно продолжила
Кэрол. – Человек, который сделал себя сам, начиная от уникального ума и заканчивая изысканными
манерами.
– Да, спасибо. Уверен, он сейчас слышит ваши слова там, наверху, – Джим, усиленно изображая
грусть, показал ладонью на небо.
Я изо всех сил боролся с подступающей улыбкой. Боже, как же приятно слышать о себе такие слова!
Ощущаешь себя так, словно нежной рукой погладили по самолюбию!
При первой удобной возможности Джим отвел меня в сторону и, наклонившись к уху, недоуменно
произнес:
– Ты с ума сошел? Неужели в городе мало других девушек?
– Таких, как она? Мало!
Джим лишь раздраженно пожал плечами.
Вскоре подъехал Майкл. Последовало стандартное знакомство со всеми присутствующими в доме, и
Милена пригласила гостей за стол. Кэрол помогала подавать закуски, я взял на себя обязанность наполнять
бокалы спиртным.
Создалась теплая, располагающая к общению атмосфера. Все много шутили и смеялись. А я ловил
себя на мысли, что здесь очень не хватает Тома, самого веселого человека из тех, которых знал. Подали
горячее, десерт, и друзья Кэрол уже начали смотреть на часы до неприличия часто. Им не терпелось
отправиться в ночной клуб. Я предпринял вялую, заведомо обреченную на провал попытку остаться дома.
Однако Кэрол была непреклонна!
Джим и Майкл наотрез отказались составить нам компанию. Они поблагодарили за угощения,
попрощались и уехали по домам.
Посещение ночного клуба произвело на меня самое удручающее впечатление. Музыка, звучащая там,
обескуражила: я понятия не имел, как под эти звуки нужно танцевать.
Оказалось, я не просто далек от современных предпочтений молодежи, меня даже с биноклем не
видно на горизонте. Мощное звуковое сопровождение нещадно било по барабанным перепонкам. Кэрол
умудрялась как-то общаться с подругами, наклоняясь к самому уху собеседницы. Они поочередно кричали
что-то друг другу и то и дело выходили из зала в фойе. Я понял, что безнадежно старомоден и по-своему
горевал об этом, поглощая виски.
Там же со мной случился казус. Бойфренд Лизы, двухметровый Хью с щедрой растительностью в носу,
которую демонстрировал всем, кто был значительно ниже его ростом… Так вот, этот самый Хью угостил меня
странной сигареткой, пояснив, что это обыкновенная марихуана, которую, впрочем, я уже пробовал пару
раз. Произнес он это как-то поспешно, словно солгал. Я не стал прикидываться святошей и принял
предлагаемую сигарету. Уже после четвертой затяжки почувствовал, что лицо стало вытягиваться вперед,
словно морда у собаки. Я прикоснулся к носу и не почувствовал ничего. Кожа, словно под воздействием
