Но это было потом.
Вызванная изумлением пауза длилась около пятнадцати секунд. И в тот момент, когда первый пришедший в себя оператор выкрикнул: «Черт! К нам прилетели!», Корабль уже входил в плотные слои атмосферы. А когда у главнокомандующих различных армий зазвонили телефоны, когда они одинаково хмурили брови, пытаясь понять, что именно им пытаются сообщить, крейсер двиаров завис над озером, вокруг которого раскинулся город.
Двиарская техническая мысль развивалась без участия Голливуда и любителей НЛО, а потому квадрантный крейсер второго ранга не был похож ни на блюдце, ни на диск, ни на творения дизайнеров фантастических телесериалов. У него были крылья для маневрирования в атмосфере, его формы отличались плавностью линий, и он казался огромным. Вот и все, что могли сказать задравшие головы жители города.
Примерно десять секунд корабль висел в тысяче ярдов над поверхностью, а затем в его днище открылся огромный люк, послышалось громкое гудение, и из озера стал расти огромный водяной столб. Вверх. К кораблю.
Вода обычно спокойного озера забурлила. Лодки и яхты, на которых коротали летний день многие жители города, потеряли управление и были захвачены гигантским водоворотом. Раздались первые крики ужаса. До главнокомандующих, которым сбивчиво излагали ситуацию, наконец-то дошло, что происходит.
А из расположенной в пригороде базы ПВО вылетели четыре ракеты…
В столовой оказался только Цвейг. Седенький старичок, как обычно, одетый в черный костюм с обязательным черным галстуком, белоснежную сорочку и блестящие туфли, допивал кофе, поглядывая в разложенную на столе газету. Увидев Бора, он улыбнулся и вопросительно поднял брови, что означало приглашение. Бор ответил на улыбку и присел за столик старика.
– Доброе утро, профессор.
– Доброе утро, Бор. Как вы спали?
– Неплохо.
– Видели сон?
– Да.
С первого дня знакомства между Цвейгом и Бором установились теплые отношения. Профессор не скрывал, что молодой мужчина напоминает ему сына, Бору, в свою очередь, импонировали ум Цвейга и внутренняя сила, что позволяла старику держаться. А потому единственным человеком, помимо врачей, которому Бор рассказал о своем странном сне, стал именно Цвейг.
– А вот мне ничего не снится. – Старик сделал маленький глоток кофе. – Абсолютно ничего…
Ответить Бор не успел. Цвейг вернул чашку на стол и, снова улыбнувшись, постучал пальцами по развернутой газете:
– Забавно наблюдать, как журналисты высасывают статьи из пальцев. Почти два месяца двиары находятся на Земле, а ничего нового в прессе так и не появилось. Все статьи в той или иной форме повторяют то, о чем говорилось в течение первой недели.
– Служба безопасности каждый день отлавливает репортеров, пытающихся пробраться на базу, – заметил Бор. – Последний переоделся солдатом.
– Им нужна информация. Люди хотят знать, что происходит.
– Они думают, что правительства засекретили данные.
– Вот именно.
– И не верят правде.
– Человек хочет верить в то, во что он хочет верить, – обронил старик.
Информационный вакуум раздражал общество, раздражал журналистов и раздражал правительства. Картинки висящих на орбите четырех двиарских кораблей давно приелись. Немногие изображения самих двиаров были изучены под микроскопом. Ученые и уфологи забрасывали журналистов своими теориями и домыслами, высказывали предположения, откуда взялись двиары, что представляет собой их общество и к чему приведет встреча. В первое время ученых и уфологов внимательно слушали, затем интерес к ним пошел на спад. Общество желало выслушать самих двиаров или, на худой конец, правительство, которое обязано провести переговоры и доложить. Общество желало знать правду.
А правда заключалась в том, что информации не было.
Двиары молчали. Общество злилось. Правительства лепили хорошую мину при плохой игре.
– Полагаю, рано или поздно все встанет на свои места, – протянул Бор, вчитываясь в меню.
– Согласен, – кивнул Цвейг.
И покосился на официанта, терпеливо ожидающего заказа Бора.
Кормили в столовой великолепно. Тот деятель из правительства, фамилии которого Цвейг не запомнил, заявил на всю планету, что «мы ничего не пожалеем для тех, кто пережил ужасную катастрофу», и слово сдержал. Апартаменты, в которых разместили выживших жителей города, не уступали люксам лучших отелей. Многочисленные горничные следили за порядком. За здоровьем горожан наблюдала целая рота медицинских светил. А в столовую командировали высококлассных поваров, способных приготовить любое блюдо.
На этой же базе находились и четверо двиаров, являвших собой временное представительство на Земле. Четверо инопланетян, которые с любопытством выслушивали истории землян, но молчали о себе.
Бор захлопнул меню, строчки которого переливались французскими, английскими, русскими, китайскими и японскими названиями, и попросил:
– Сначала грейпфрутовый сок, затем большой стейк с жареной картошкой, большую кружку кофе и два круассана.
Официант записал и удалился.
Цвейг, заказавший еще одну чашечку кофе по-турецки, отложил в сторону газету и внимательно посмотрел на Бора.
– Друг мой, я хочу вам кое-что сказать…
– Я не верю!
Висящий на стене телевизор невозмутимо демонстрировал снятую с вертолета картинку горящего города. Города ли? Ни одного уцелевшего здания, ни одного уцелевшего дерева, ни одного автомобиля. Лишь черная смесь, в которую сплавились камни, сталь и стекло. Местами еще горит. Местами дымит.
И ни одного человека.
– Я не верю!
– Придется поверить, господин президент.
А над черным пятном, некогда бывшим городом, неподвижно завис чужой корабль. Как автограф злого художника, написавшего беспощадную картину.
– Согласно последней переписи, там жило около четырехсот тысяч человек…
– Энергетическая вспышка огромной мощности…
– Мы не можем понять, чем они ударили…
– Размеры инопланетного корабля составляют…
– Они не выходят на связь…
– Это Голливуд, мать вашу! – прорычал президент. – Голливуд договорился с CNN и гонит эту чушь! Это реклама нового блокбастера!
Сжав кулаки, он сидел за столом и не сводил взгляд с телевизионного экрана. Звук отключили — чтобы все понять, достаточно было видеть.
