И Стас тут же взорвался, перехватывая инициативу:
– Где планшетка?! Если хочешь проверять, в темпе, у меня и так уже все почти растаяло!
Сержант опять сбился с мысли. Несколько секунд лишь шевелил бровями и то приоткрывал, то закрывал рот.
Стас терпеливо ждал. Пусть до конца почувствует, что он чего-то не понимает.
– А…
– Ну, долго еще?! – перебил Стас. Главное, не дать прийти в себя. – Давай живо за планшеткой и звони, твою мать! У меня товар портится!
И с чувством, жестко, как вколачивают гвозди, продиктовал десять цифр.
– Это что?.. – уточнил сержант.
– Это телефон! Ну, долго еще?!
– М-мать… Какой телефон?! Какой груз?! Все гражданские – только наружу! Эвакуация, понял?! Полная! У меня приказ!
– А у меня товар. Для забегаловки, где ваши генералы жрать будут, пока все не кончится. И этот товар сейчас испортится. И тогда жрать им будет нечего. И знаешь, из кого будут делать Сидорову козу?
Стас прищурился и наклонился к пассажирскому креслу, вглядываясь в полоску с именем и званием на кармане сержанта. Сержант – почти рефлекторно – тут же поднял руку, прикрывая имя локтем.
– Для забегаловки?..
– Ресторана! Ну, понял, нет?
– Так. – Сержант нахмурился. В его глазах наконец-то появилось осмысленное выражение. Все-таки пришел в себя. – А ты не гонишь случаем, дорогуша?
– Вашу мать! Ты будешь языком чесать или, может, ручками пошевелишь и наконец позвонишь и выяснишь?! Говорю же – телефон! Диктую…
– Стоп! – Сержант вскинул руку. Поднял планшетку. – Не надо. Я тоже могу разных телефонов надиктовать. Что за ресторан?
Умный, зараза…
Ладно, где наша не пропадала?
В конце концов, в жизни случайностей не так уж и мало, если приглядеться повнимательней. Так что… Если в прошлый раз, во время последнего штурма, генералы столовались у Кеши Прапора, почему бы и на этот раз им не столоваться там же?
Можно рискнуть.
– “Коренной москвич”.
Сержант хмыкнул – странное название, да, – но прижал к губам дужку гарнитуры и продублировал в нее. Компьютер распознал устный приказ и что-то выбросил на экран.
– Хм… Есть такой “Коренной москвич”… И даже тендер у него… – Сержант кинул быстрый взгляд на Стаса. – У меня есть их телефон. Не врешь? Если выяснится, что ты мне голову морочил…
– Да звони, звони уже! Позвать Марти, он у них за заказы отвечает… Да быстрее же! Оно же у меня растает да и стухнет, м-мать!
– Марти? А фамилия у него есть?
– Слушай, не умничай, а? Я тебя прошу! Тает же все, вашу мать! Марти он, просто Марти! Они знают. Ну давай же!
– Ну что там? – окликнули сержанта из-за плеча. – Еще один упертый?
Сержант, не поворачиваясь, молча отмахнулся – подожди, не лезь, сейчас сами разберемся.
С прищуром глядя на Стаса, снова притянул ко рту микрофон гарнитуры.
– Алло? Это “Коренной москвич”?.. Какой столик? Эвакуация! Мне Марти нужен… Да, Марти позовите… Нет его? А когда… Это с блокпоста на кольцевой, к вам тут груз идет…
Хмурясь, сержант слушал. Потом дал отбой.
– Ждут, – пробурчал он. – Вроде бы… Что за груз? Ч-черт… Только этого не хватало!
– Мясо, что же еще!
– Мясо?
– Да, мясо! Хочешь посмотреть?
Сержант, прищурившись, разглядывал Стаса.
Не переиграл ли, часом?..
Дьявол…
– А что… можно и посмотреть. Пошли, открывай.
Дьявол, дьявол, дьявол!
Стараясь не коситься на Серого, замершего на резиновом коврике под правым сиденьем, Стас вылез из машины и медленно пошел назад.
Так. Хорошо, что сзади “КамАЗ” тормознул, спрятал “норку” от утреннего солнышка. В темноте сержант ни фига не различит. Только бы запаха крысиного не заметил! Да нет, не заметит. Тут такой дизельный смрад стоит…
Сержант уже стоял у дверей.
Стас распахнул дверь. Привстал на кузов и сделал вид, что пытается включить свет.
– Ч-черт… Опять закис, зараза…
Крысы, молодцы, спрятались. Забились куда-то в конец кузова, за секвенсор. Но крысятиной – этой ужасной смесью запахов сырой шерсти и мускуса – давило здорово. Только бы не заметил…
Стас спрыгнул обратно, махнул рукой внутрь:
– Прошу.
– А свет что? Не работает?
– Ладно! – Стас изобразил смесь обиды и раздражения: – Лучше на свои машины глянь, сын отчизны! Гов-нят так, что хоть сейчас в химоружие записывай…
Сержант придвинулся ближе, вгляделся в темный кузов.
– Ну и где мясо?
– В леднике, где же еще… На тебя смотрит…
Сержант сморщился, сунулся глубже, но не пытался привстать на край кузова. Всмотрелся в ближний бок секвенсора. И вправду похож на ледник. По крайней мере, в темноте, после яркого солнышка…
Сержант вытащил голову из проема:
– Ладно, закрывай…
Стас положил руку на дверцу, но сержант зашмыгал носом. Снова шагнул к проему, опять сунулся внутрь.
– А чем воняет? Стас сглотнул.
– Собачатиной какой-то… – пробормотал сержант. – Словно шерсть сырая… Или падалью какой… Или…
Сержант обернулся к Стасу. И взгляд… Ох, нехороший взгляд.
– Собачатина и есть! – сказал Стас. И осторожно ухмыльнулся. Главное, не переиграть. – Корейская кухня, их узкоглазую маму… С ихней фермы везу, парное.
– А сырой шерстью чего воняет?
Сержант взялся за ручку дверцы и все-таки привстал на край кузова.
Хоть картину маслом пиши: борьба лени и чувства долга. Лезть в темный кузов, пахнущий черт знает чем, и, возможно, испачкаться в темноте кровью от сырого мяса – это сержанту явно не светило. Но, похоже, и чувство долга покоя не давало. Раз надо – значит, надо…
– А чем же еще она вонять должна? – сказал Стас.
Неспешно, опять почти лениво.
Надо выдержать паузу, черт бы ее побрал! Сейчас это важнее всего. Недомолвки держат внимание куда лучше, чем скороговорка. И если что-то и остановит его от проверки подозрительного ящика…
– Они же не разделаны на куски… – нехотя сказал Стас. – Вскрыты, выпотрошены, все такое… Но цельными тушками. Окончательно разделывать надо на месте. Их же не просто убивают, их сначала… Ну ты чего, ни разу не видел, как корейцы собак готовят?
Стас совсем замолчал.
Ну же, давай! Давай клюнь!
Сержант обернулся:
– Как?
– Как… Ну, они их не режут. Они их до смерти палками забивают.
– Забивают?..
Сержант нахмурился. Кинул взгляд на секвенсор, и, похоже, решимости забраться в темный кузов и открывать этот ящик у него поубавилось.
– Ну да. Сначала превращают в живую отбивную. Подвешивают к турнику, чтобы хреначить было удобнее. Ну и начинают. Потихоньку… Сначала по лапам. Не по брюху, а именно по лапам. Чтобы сердце не остановилось раньше времени. Там весь смысл, чтобы сосуды в мышцах перебить и мышцы кровью наполнились. Ну, чтобы сочнее было, мягче. Так что сначала ломают лапы, а по брюху собаку начинают хреначить уже напоследок, когда она и так вот-вот сдохнет…
