— Бросить оружие, лечь на землю и не двигаться! При невыполнении открываю огонь на поражение!
Доспехи надёжно защищали Никиту и коня, но девчонкой рисковать было нельзя. От прямого огня можно было прикрыть её своим телом и корпусом Тороса, но от взрывной волны это не спасёт. Выигрывая время, Никита медленно поднял руки, затем одной рукой поочерёдно снял М-16 и пистолет и бросил их на землю. Слез с коня и лёг на песок лицом вниз. Гюзель сделала то же самое. Лёжа на земле Никита вошёл в сознание Дэва, приблизился к вертолётам, осторожно, не колыхнув, взял их руками снизу за корпус и резко задрал носы вертолётов вверх и в стороны. Испуганные очереди ушли в небо. Никита тряс вертолёты в руках до тех пор пока не прекратился панический огонь пушек и пулемётов. Никита быстро создал пару обычных клонов, зашёл в кабины вертолётов и скомандовал бледным пилотам:
— Жить хочешь — отключи рацию и глуши движки. Считаю до трёх. Раз…
На счёт "три" рации и двигатели были выключены, лопасти пропеллеров вращались по инерции. Никита дождался полной остановки винтов и аккуратно поставил вертолёты на песок носами друг к другу. Приказал:
— Всем выйти из вертолётов без оружия и лечь на землю лицом вниз! При невыполнении будете уничтожены!
Пока из вертолётов выскакивали и ложились на землю десантники, Никита встал с земли, влез в седло и подъехал к лежащим на земле воякам:
— Командир группы, поднять руку! — скомандовал Никита. Лежащий в центре майор ВДВшник поднял руку. — Командир группы, подойти ко мне! Остальные на месте!
Майор встал, подошёл к сидящему на коне Никите, остановился, глядя под ноги.
— Что, майор, глазоньки потупил? Неужели стыдно стало?
— Приказано в глаза не смотреть — обладаете сильным гипнотическим воздействием, — ровным голосом ответил майор.
Опаньки! Об этом Никита говорил только полковнику. И получается, что эти ребята пасли именно его, Никиту.
— Кто такие?
— Армейская разведка.
— Чего от меня хотели?
— Приказано найти и доставить Вас в квадрат75-369 и передать представителям командования.
— Кому конкретно приказано передать?
— Не могу знать. Они должны назвать кодовое слово "Монастырь".
— Что ты сказал?!
— "Монастырь". Этот код знаю только я, они и начальник армейской разведки.
— Почему всё рассказали?
— Начальником разведки приказано сотрудничать в случае нашего пленения. Во избежание необратимого психического воздействия… Нам такие потери не нужны. Я видел того упрямого старлея после общения с Вами. На аэродроме в Кабуле, их вели к самолёту.
— Куда их увезли?
— Не могу знать. Мы — всего лишь армейский спецназ. Обеспечивали безопасность прибывших на том самолёте. Они улетели — мы вернулись в расположение.
— Ладно, товарищ майор, я Вам верю. Сейчас Вы пойдёте к своим людям и прикажете всем лежать молча до прибытия вертолётов с представителями командования. Расскажете им всё. Если не будете делать глупостей, то на Вас и Ваших людей не будет оказано необратимого воздействия. Вам всё понятно?
— Так точно. Разрешите выполнять?
— Разрешаю.
Никита через астрал известил Сильвестра обо всём происшедшем. Вертолёты с командой полковника прилетели через час. Соколов явно был чем-то озабочен. Поздоровались. Никита рассказал свою версию событий. Полковник подошёл к майору спецназовцев, переговорил, приказал всем грузиться в вертолёты. Подошёл к Никите:
— Послушай, Геннадич, чего им всем от тебя надо?
— Во-первых: кому "им"? Во-вторых: я и сам хотел бы знать. Ту троицу так и не нашли?
Полковник помрачнел. Видимо, Никита задел самое больное место.
— Не расстраивайтесь, товарищ полковник. Разберёмся. Я понимаю: у Вас временные трудности. Если сильно прижмут — обращайтесь, поможем. Не нравятся мне их наезды.
Полковник странно посмотрел на Никиту, как будто в первый раз увидел.
— Ну, а этих-то ты как? Тоже гипноз?
— Он самый, пал Егорыч, он самый.
— И взбесившиеся вертолёты кверх ногами?
— Мало ли что пилотам привидеться может. Они, бывает, и чуднее летают.
— Ну, ну… Ладно, Геннадич, давай прощаться. Мне ещё с этими до ночи возиться. Увидимся.
— Удачи Вам, Пал Егорыч.
Вертолёты улетели. Никита вернулся к своим женщинам. Они сидели за барханом в компании Тимура и ждали. Никита ободряюще им улыбнулся и велел собираться в путь. Остаток пути прошёл без происшествий. Айша развлекала Гюзель рассказами о приюте, Монастыре, мифами и былинами из истории здешних мест. Никита от нечего делать слушал эти рассказы и удивлялся стойкости и величию былых героев. Оказывается очень давно на месте того суфийского монастыря, куда сейчас лежал путь нашего небольшого каравана, стоял рибат — этакий форпост на границе ислама. И однажды толпы неверных напали на жителей рибата. Долго бились правоверные с врагами, один за другим погибали защитники веры. Наконец, остался всего один защитник маленькой крепости. Но, он не отступил и не сдался. Израненный, он продолжал сражаться с врагами и побеждал их. И тогда неверные дрогнули и отступили перед таким величием духа. Когда неверные ушли, последний защитник рибата похоронил своих павших товарищей и никуда не ушёл. Он остался один защищать здесь передовой оплот новой религии, да так и прожил до самой своей смерти. Старший сын заменил его на посту отшельника. Так был основан очень уважаемый род. Старшие сыновья сменяли умершего отца в рибате на посту отшельника, а остальные сыновья просто селились и жили рядом. Постепенно сюда приходили единомышленники и оставались здесь жить. Так возникла ханака — этот монастырь, а тот первый защитник рибата стал святым и место его захоронения, мазар, стал местом поклонения паломников. Никита ещё раз удивился — как тесен мир. Он вспомнил свой первый разговор с Хранителем и понял, за кого благодарил Сильвестр Никиту. Значит правнука здешнего отшельника довелось спасти Никите тогда, принимая тяжёлые роды в шатре пустынных кочевников. И это за спасение дальнего потомка древнего святого получил Никита на левую руку пожизненный охранный браслет от самого грозного племени пустыни. За разговорами оставшиеся километры пути пролетели незаметно. Вскоре, взойдя на очередной бархан наши путешественники увидели и сам легендарный монастырь. Торос почуял родную конюшню и ускорил шаг. В воротах ханаки Никиту встречали Сильвестр и наиб Фархад. Короткие взаимные приветствия, вежливые дежурные фразы. Подошли конюхи увести лошадей в конюшню. Никита попрощался с конём, передал повод знакомому по прошлому разу конюху, поблагодарил его за коня. Затем наиб Фархад проводил Никиту, Сильвестра и Гюзель до знакомого склада, попрощался и запер за ними двери. Путь через лабиринт занял не так уж много времени. На выходе из шлюза их встретила Айша. Объятья, радостные торопливые разговоры, знакомство с Гюзель, всё это под аккомпанемент весёлого тявканья Тимура и непередаваемое словами чувство родных стен вокруг. Всё — он дома! Никита кивнул Сильвестру, обнял за плечи жену и Гюзель, и они втроём направились в свои аппартаменты. Вечером, после баньки, был праздничный ужин. По молчаливому уговору, о планах на будущее не разговаривали, отложили на завтра. Пересказали друг другу все новости, Никита рассказал подробнее о своих приключениях, объяснил Сильвестру как работать с дэвами. Постепенно разговоры сошли на нет и на этом ужин закончился, все разошлись по кельям. Дома Айша и Гюзель занялись какими-то своими делами, а Никита прилёг отдохнуть и не заметил как уснул. Утром после завтрака женщины отправились к Фатиме решать вопросы обновления гардероба Гюзель, а Никита после часовой разминки встретился с Хранителем в клубе для обсуждения дел насущных. Начали с анализа ситуации. Сильвестр считал, что дела идут неплохо, за последнее время достигнуты значительные успехи, каких не бывало и за сотни лет деятельности Хранителей. А уж появление сразу трёх новых Хранительниц — вообще неслыханное дело в истории Монастырей. Подвёл итоги Никита:
