В 6.00 они все встали и, дотягиваясь, посмотрели на часы. Ничего не произошло.
– Может быть, в четыре минуты седьмого… - сказал Герхард.
Они подождали.
Часы показали 6.04. Опять ничего. Телефон не зазвонил, никто не вошел в комнату. Ничего.
Эллис снял целлофановую обертку с сигаретной пачки и скомкал ее. Шуршание целлофана подействовало на Дженет как скрип ржавой пилы. Эллис разгладил целлофан, снова его смял, снова разгладил… Дженет скрипнула зубами.
6.10.
Потом 6.15.
Вошел Макферсон, сказал с кривой улыбкой: "Пока все хорошо", - и снова скрылся.
Они переглянулись.
Прошло еще пять минут.
– Не знаю… - сказал Герхард, глядя на экран компьютера. - Может быть, экстраполяция все-таки была неверной. Ведь всего три точки… Может, попробовать построить еще одну кривую?
Он подошел к пульту управления и начал нажимать кнопки. По зеленому фону экрана побежали белые кривые. Герхард отвернулся от экрана.
– Нет, - сказал он. - Компьютер повторяет первоначальную кривую. Это она и есть.
– Значит, компьютер врет, - сказал Моррис. - В половине седьмого откроется кафетерий. Кто хочет позавтракать?
– Не дурно бы, - проговорил Эллис и встал со стула. Джен?
Она покачала головой.
– Я еще подожду здесь.
– Вряд ли что-нибудь произойдет, - сказал Моррис. - Вам не мешало бы подкрепиться.
– Я подожду здесь! - Дженет сама удивилась резкости своего тона.
– Ну, хорошо, хорошо, - сказал Моррис, поднимая руки ладонями вверх. Он посмотрел на Эллиса, и они вышли. Дженет осталась с Герхардом.
– У вас есть пределы достоверности для этой кривой? спросила она.
– Да, - сказал Герхард. - Но мы их уже прошли. Они составляли плюс минус две минуты на девяносто девять процентов.
– Другими словами, припадок должен был произойти между двумя и шестью минутами седьмого?
– Да, приблизительно. - Герхард пожал плечами. - Но припадка явно не было.
Дженет подошла к окну. Солнце уже взошло, и все вокруг заливал бледный, красноватый свет. Почему восходы солнца всегда кажутся менее яркими, менее величественными, чем закаты? Они должны бы быть одинаковыми.
У нее за спиной пискнул сигнал.
– Ой-ой! - сказал Герхард.
Дженет обернулась.
– Что это?
Герхард показал на металлический ящичек на полке в углу. Ящичек был подсоединен к телефону. В нем мигала зеленая лампочка,
– Что это? - повторила Дженет.
– Специальный провод, - ответил Герхард. - Двадцатичетырехчасовая магнитофонная запись для жетона.
Дженет подошла к телефону и сняла трубку. Четкий, размеренный голос говорил: "…тело нельзя кремировать или вскрывать, пока не будет изъята атомная батарейка. Иначе может возникнуть опасность радиоактивного заражения. Для более подробной информации…" Дженет обернулась к Герхарду.
– Как отключить запись?
Герхард нажал кнопку на ящичке. Магнитофон остановился.
– Я слушаю, - сказала Дженет в трубку.
Молчание. Потом мужской голос спросил:
– С кем я говорю?
– С доктором Росс.
– Вы как-то связаны с… - короткая пауза - нейропсихиатрическим исследовательским отделением?
– Да.
– Возьмите карандаш и запишите адрес. Говорит капитан Андерс из лос-аджелесской полиции.
Дженет знаком попросила у Герхарда ручку.
– Что случилось, капитан?
– Мы расследуем убийство, - сказал Андерс, - и у нас есть к вам кое-какие вопросы.
7
У многоэтажного дома на одной из улиц, отходящих от бульвара Сансет, стояли три патрульные машины. Несмотря на ранний час и утреннюю прохладу, вокруг них уже собралась толпа. Дженет Росс остановила свою машину в начале улицы и пошла дальше пешком. В подъезде молодой полицейский преградил ей дорогу.
– Вы здесь живете?
– Я доктор Росс. Мне позвонил капитан Андерс.
Полицейский махнул в сторону лифта.
– Третий этаж, налево, - сказал он и пропустил ее. Зеваки с интересом смотрели, как Дженет вошла в вестибюль и остановилась перед лифтом. Они вставали на цыпочки, чтобы лучше видеть, толкались, перешептывались. "За кого они меня принимают?" - мелькнуло у нее в голове. На патрульных машинах вспыхивали и гасли красные мигалки, отбрасывая багровые отблески в вестибюле. Подошел лифт, и двери сомкнулись.
Кабина выглядела неряшливо: пластиковая облицовка под дерево, истертый зеленый коврик, весь в пятнах, оставленных бесчисленными поколениями собак. Дженет раздраженно ждала, чтобы лифт наконец дополз до третьего этажа. Она хорошо знала такие дома - приют проституток, наркоманов и всякого городского отребья. Квартиры тут сдавались на короткий срок, помесячно, и жильцы постоянно менялись.
На третьем этаже она вышла из лифта и направилась к двери, у которой толпились полицейские. Ей снова пришлось повторить, что ее вызвал капитан Андерс, и только тогда полицейский пропустил ее в квартиру, предупредив, чтобы она ничего не трогала.
Квартира была однокомнатная, обставленная в псевдоиспанском стиле. Во всяком случае, так ей показалось. Человек двадцать там фотографировали, измеряли, посыпали вещи порошком, снимали отпечатки пальцев, что-то брали, что-то уносили - представить себе, как выглядела комната до этого, было попросту невозможно.
К ней подошел Андерс. Он был довольно молод - лет тридцать пять, не больше, в строгом темном костюме. Длинные волосы, достававшие сзади до воротничка, и роговые очки придавали ему неожиданное сходство с университетским преподавателем. "Как все-таки в нас сильны предрассудки", - подумала Дженет.
– Доктор Росс? - спросил он негромким приятным голосом.
– Да.
– Капитан Андерс. - Быстрое, уверенное рукопожатие. Спасибо, что пришли. Тело в спальне. Медицинский эксперт тоже там.
Андерс проводил ее в спальню. На кровати лежал труп девушки лет двадцати пяти. Голова у нее была разбита, на теле зияли раны. Постельное белье пропиталось кровью, и в воздухе стоял тошнотворный сладковатый запах.
Кругом царил полнейший беспорядок: стул у туалетного столика был опрокинут, флаконы и тюбики валялись на испачканном ковре, который усеивали осколки разбитого ночника. В комнате работало шесть человек. Полицейский врач за столиком писал заключение.
– Это доктор Росс, - сказал Андерс. - Сообщите ей подробности.
Врач посмотрел на труп.
– Метод довольно зверский, как видите. Сильный удар в левую височную область, повреждение черепа, за которым последовала немедленная потеря сознания. Удар нанесен вот этой лампой. На ней обнаружены волосы убитой и кровь ее группы.
Росс посмотрела на лампу, потом снова на труп.
– А ножевые раны?
– Они нанесены позже, почти наверное после смерти. Она была убита ударом по голове.
