— Вот это меня больше всего и беспокоит.
— Как папа?
— В порядке. Он работает над переводом, пытается исправить то, что наврала Беверли.
— Получается, окунулся в свою стихию.
— С головой. Дучесс осталась с ним. Местные девчонки называют ее чудо-собакой, — мама помолчала немного и спросила: — Выбирая Джеффа, ты была уверена в правильности выбора?
— Твой выбор — Кристофер? — мама кивнула. — Мне больше никто не нужен, даже Кристофер. Так что — да.
— Хорошо.
— Но Кристофер без Мартини никуда, так что у тебя есть шанс заполучить сына, которого ты всегда хотела.
Мама усмехнулась и тут же сменила тему.
— Хорошо сработала с Беверли.
— Я ее убила, — и совершенно в этом не раскаиваюсь.
Мама долго смотрела на меня, все время, пока мы спускались в лифте на гостевой этаж.
— Я знаю.
— Кто тебе сказал?
Лифт остановился, двери открылись. Мама пожала плечами и вышла в коридор.
— Она хотела убить человека, которого ты любишь. Мне даже не нужно было спрашивать, что ты сделала. Ты ведь использовала в качестве оружия бейсбольную биту?
— Ощущение, что я всю жизнь занималась тем, что избивала людей битой?
— Нет, но можешь поверить: я видела, как ты действуешь и удар в голову Беверли, безусловно, в твоем стиле.
Мы добрались до моей комнаты и вошли внутрь.
— Просто разозлилась, и мне было все равно, насколько она была быстра.
— Рада, что все затраченные мной усилия не пропали даром, — мама обняла меня за плечи. — Сейчас ты не чувствуешь угрызений совести, но может быть, почувствуешь позже. Запомни одну вещь: одно дело — убить невиновного. Это трудно, часто невозможно, да и последствия ужасные. Но зло должно быть остановлено, вплоть до полного уничтожения. А Беверли — зло.
— Я знаю, — я обняла маму. — Спасибо, что заботишься обо мне, мам.
— Спасибо, что поделилась со мной, — мама чмокнула меня, обняла в ответ и вздохнула. — Мне нужно выяснить, кто из центаврийцев вовлечен в это дело вместе с Беверли. Вполне возможно, она действовала в одиночку, что вряд ли.
— Эмили с Мелани говорили то же самое, но не имеют ни малейшего представления, кто еще может оказаться предателем. По мне так стоит начать с команды переводчиков, работавших с Беверли.
Мама посмотрела на меня с видом, мол, не учи ученого.
— Слава Богу, что ты направила меня на путь истинный, — сказала она со всем возможным сарказмом.
— Эй, я привыкла работать с людьми, которые доверяют своему окружению. Что мне нужно делать?
— Принять душ. Он тебе нужен и поможет. Джефф занят и ты вряд ли увидишь его в ближайшие сутки, судя по тому, как он погано выглядит.
— Этим и займусь. Кстати, мам, на нижнем уровне есть дренажная труба. Через нее мы попали сюда. Нужно что-то сделать, чтобы не допустить проникновения с той стороны.
— Моя девочка, — улыбнулась мама. — Я позабочусь об этом.
Она ушла, а я разделась. Майка с «Аэромитом» выглядела ужасно, но ее еще можно спасти. То же и с джинсами и даже с кедами. Только я собралась шагнуть под душ, как в дверь постучали.
Взгляд отчаянно заметался по ванной, и я не сразу нашла халат, висящий на вешалке у двери. Определенно, эта комната все больше превращалась в номер пятизвездочного отеля. Завернувшись в халат, я пошла открывать дверь.
За ней обнаружился Джерри.
— Эй, смотрю, ты собралась принимать ванну? Жаль, что коммандер Мартини успел занять место рядом с тобой. Мы с ребятами хотели кое-что тебе подарить.
— Это не может подождать? — пришлось впустить Джерри в комнату.
— Не-а. Мне надо вернуться в зал для брифингов. Все там.
— И даже парни Клаудии и Лоррейн? — бедные девчонки.
— Да. Могу сказать сразу, что коммандер Уайт уже подал прошение о переводе всех нас в команду «Центурион» и мое начальство обещало рассмотреть вопрос в течении пяти месяцев.
— Очень рада.
— Я тоже. Учитывая, что мы будем приписаны к твоей команде.
— Значит, вернетесь?
— Можешь поговорить об этом с коммандером Уйатом, но, похоже, тебя назначат главой нового полевого подразделения, и он понял, что тебе хотелось бы работать с привычной командой.
Кристофер оказался вовсе не дураком. Интересный способ сообщить, что твоя жизнь раз и навсегда перевернулась. Если ты присоединишься к нам, то не захочешь возвращаться к старой жизни. Ну, Уайт меня предупреждал.
— Я счастлива, что вы, парни, будете под моим командованием.
— Да, и наше первое задание — научить тебя летать, — усмехнулся Джерри. — Я вызвался добровольцем.
— Но я не собираюсь учиться летать.
Усмешка Джерри стала еще шире, а потом он достал что-то из кармана футболки.
— Мы хотим подарить тебе кое-что на память, — он протянул фотографию.
На ней красовались шесть молодых людей в летной военной форме. Пятерых я узнала, одного нет. Примерно того же возраста, что и Джерри, стройный, с кудрявой прической и большой улыбкой.
На обратной стороне оказались написаны их имена. Тот, кого я не знала, оказался лейтенантом Уильямом Коксом.
— Он гордился бы, служа под твоим началом, — тихо сказал Джерри. — Мы все его любили, как брата. Поверь, Китти, мы все готовы идти за тобой в ад и обратно, после того, как услышали твою реакцию сразу после гибели Кокса. Не многие готовы призвать к ответу монстра и немногие готовы сделать это за незнакомого человека, с которым никогда не встречались.
Я кивнула. Горло сжало так, что я не могла говорить. Джерри наклонился и чмокнул меня в лоб.
— Я дам знать о себе. И увижу тебя примерно через месяц, коммандер Кэт.
Дверь закрылась, а я осталась стоять на месте, рассматривая парней на фотографии. Наконец, заставила себя убрать фотографию в безопасное место — во внутренний карман сумочки. И пошла в душ.
Как только на меня полилась теплая вода, я, наконец, позволила себе расплакаться. Я плакала, наверное, не один час. Вода смывала слезы, уносила их в канализацию. А когда слезы закончились, осталась уверенность — ничего еще не закончилось. И нельзя допустить, чтобы Уильям Кокс погиб напрасно.
Ночь и большую часть следующего дня я проспала. Мне хотелось увидеть Маритини и однажды в перерыве между сном удалось убедить первого попавшегося на пути центаврийца проводить меня в зал изоляции.
Тут оказалась не одна и даже не две камеры, как я наивно ожидала. Тут их оказалось не меньше ста, охватывая целую половину одного из нижних уровней. Центавриец объяснил, что всем эмпатам время от времени необходима изоляция, потому что блоки и эмпатические синапсы изнашиваются. Райдер, как-то рассказывал мне о них, но я по-прежнему представляла эти камеры какими-то маленькими и уютными.
